Теорема тирании. «Шекспиргамлет» в Театре им. Моссовета.

Теорема тирании. «Шекспиргамлет» в Театре им. Моссовета.

 Автор: Нелли Когут

В основу спектакля положен прозаический перевод Михаила Морозова – выдающегося советского литературоведа, театроведа и специалиста по английской литературе. Перевод по сути подстрочный, а значит, хоть и лишенный поэтической формы, оказывается очень близок к первоисточнику. Однако здесь есть и написанный новый текст, и появляется очень уместный юмор, разряжающий планомерно сгущающуюся к финалу атмосферу. Шпага отравлена ядом; «Йодом?», – переспрашивает герой, а затем разговор о кровавых планах перетекает в рассуждения о том, где же надо ставить ударение: пригУбить или пригубИть. Офелия и вовсе, как и Чацкий, которого все вокруг тоже считали сумасшедшим, заявляет : «Карету мне, карету».

Классика вообще дает обширные возможности для яркого решения непоставленных толком проблем. Гротескная форма здесь только подчеркивает неуютность, сиротливость этого воссозданного на сцене мира. Так, в частности, Марчелли уже касался темы распада семейных связей, выпустив в своем театре надрывную и эмоциональную версию «Мамы» Флориана Зеллера (режиссер Павел Пархоменко). Здесь же, в собственной постановке по Шекспиру, он и вовсе выворачивает ее наизнанку. Жанр так и обозначен: «Семья. Трагедия». Гамлет, кажется, не притворяется, а в самом деле сошел с ума. То, что он всей душой жаждет изобличить и за что он мстит – убийство короля, предательство матерью его отца и слишком скорое ее замужество – лишь плод его повредившегося рассудка. Но на то это и «Гамлет» Шекспира, что, как и любая великая пьеса, она вмещает бесчисленное множество трактовок, и все они в равной степени убедительны. Другое дело, что эти тексты, как зеркало, всегда отражают проблемы современности, актуальные для нас сегодняшних.

На сцене датский Эльсинор представлен как тюрьма с узенькими лестницами и металлическими решетками между этажами – метафора, вытекающая из известной реплики Гамлета, уже ставшая классической (художник – Анастасия Бугаева). В этом темном во всех смыслах пространстве белоснежными гирляндами свисают цветы: украшение свадебного зала оборачивается то лесом-паутиной, в которой теряет всякие ориентиры и блуждает Гамлет, то юбкой гипертрофированного свадебного платья королевы, на котором она, как на горе, возвышается в сцене мышеловки.

Парадоксальным образом здесь не Гамлет, этот луч Ренессанса в темном царстве Средневековья, а Гертруда и Клавдий, да и все остальные, не готовы принять наступление совсем беспросветных времен.

Пьеса, как известно, начинается с явления призрака караульным на площадке перед замком. В спектакле призрак проходит вдоль пустой сцены еще до начала действия, но первая сцена – это объявление о свадьбе датчанам (зрителям, сидящим в зале Театра им. Моссовета), сделанное Гертрудой и Клавдием как бы нехотя, как тяготящий их необходимый ритуал, который они исполняют, с трудом отрываясь от шепотов и поцелуев.

Клавдий – артист «Современника» Сергей Юшкевич – удивительно разнообразен. Он и упоительно смешон, и нарочито, когда нужно, театрален. Евгения Крюкова свою Гертруду наделяет всем возможным счастьем женщины, которой судьба подарила шанс снова полюбить. Их придворный Полоний в исполнении Валерия Яременко – не просто вертлявый тип, прислуживающий «короне»: он ко всему внимательно присматривается и прислушивается, пытается все время быть на шаг впереди и преследует какие-то свои, ведомые только ему цели. И, закономерно, он относится с большой осторожностью и недоверием к Гамлету, с появлением которого переворачиваются жизни всех этих персонажей.

Тут Офелия (Анна Галинова), поддавшись «зову природы» и вкусив заветное яблочко, обнаруживает в себе любовь к Гамлету, ее брат Лаэрт (Митя Федоров) и отец Полоний искренне заботятся о ее душевном состоянии. И только Гамлет не любит никого.

«Быть или не быть», – спрашивает Гамлет и тут же поясняет, что вопрос его на самом деле означает «жить или не жить». Кульминационный монолог он пробалтывает как скороговорку. Кажется, никто, кроме него, таким вопросом не задается вообще, и здесь важнее всего ответ Офелии – конечно, без сомнений, жить.

В целом вокруг царит атмосфера всеобщего праздника: девушки в черных вечерних платьях с голыми плечами танцуют и курят, как в ночном клубе, и очень эффектно, большой толпой, постукивая каблуками, ходят из одного конца сцены в другой. Праздник, конечно, выглядит мрачно, музыка несколько тревожная. Клуб – не клуб в модном подвале, бункер – не бункер в мире постапокалипсиса, но обстановка явно нездоровая. Но это потому, что мы смотрим на все глазами Гамлета. Это для него Дания – тюрьма, причем самая наихудшая.

Гамлет приглашенного из театра Наций Кирилла Быркина – потерявший себя юноша, доходящий до исступления в своей одержимости навязчивой мыслью о мести. Кажется, слишком долго он пробыл в своем Виттенберге, рассудочно все раскладывая по полочкам с немецким педантизмом, забыв о живом человеческом чувстве. Так долго, что успел сойти с ума. И некоторые сцены особенно подчеркивают это. Например, встреча Гамлета с Розенкранцем (Влад Боковин) и Гильденстерном (Сергей Зотов) поставлена так, что мы видим только Гамлета, в одиночестве мятущегося в белых цветах и бросающего куда-то в пустоту свои обвинения и подозрения. Так как товарищи принца нам не видны, создается ощущение, что весь разговор происходит у него в голове. И призрак Гамлета-отца, лаконично и исчерпывающе исполненный Александром Филиппенко, который появляется с выбеленным лицом и спрятанными в рукавах сюртука кистями рук, лишь подчеркивает зловещую символику происходящего.

Этому Гамлету-параноику противопоставлена Офелия (Анна Галинова), появляющаяся на сцене мягкотелой обаятельной пышкой. Галинова играет простодушную, добрую, наивную Офелию, оказавшуюся в критически безысходном положении. Генеральной музыкальной линией спектакля становятся погребальные песни в прекрасном исполнении актрисы и в мощном сопровождении мужского хора. В ее исполнении «заплачки» – это протест ради возможности внутренней свободы против тирании, в которую превратилась слепая ненависть фанатика-Гамлета. И единственный, кто в итоге оказался способен противостоять ему – это разумный интеллигент-Лаэрт, каким его играет в очках и длинном черном пальто Митя Федоров.

Сможет ли разум противостоять этому Гостю из пазолиниевской «Теоремы», который также, как наш Гамлет, пришел и запустил цепную реакцию разрушительных процессов, мы не знаем. Три минуты, отведенные на финальное сражение, истекают, а дальше, как известно – тишина.

Фото: Геворг Арутюнян, Елена Лапина, Кристина Вануни