Сладкая жизнь (2020 год)

Билли (Лана Рокуэлл) — очаровательная кудрявая девочка, которую назвали в честь певицы Билли Холидей. Она живет вместе со своим братом Нико (Нико Рокуэлл) и отцом-алкоголиком (Уилл Пэттон), временно подрабатывающим Сантой. Билли и Нико больше похожи на беспризорников: отец, хоть и любит детей, выпивая, становится абсолютно другим человеком, способным причинить дочери боль. А их мать (Керин Парсонс) и вовсе возомнила себя кукушкой — улетела из гнезда, оставив детей самостоятельно познавать жизнь. Они вынуждены зарабатывать любыми способами: то продажей вещей из разрушающегося дома, то сдачей жестяных банок, то прокалыванием колес автомобилей по заданию хозяина местного автосервиса. Все ради того, чтобы порадовать друг друга на Рождество. Для Нико и Билли жизнь — это выживание, но какие-то обрывки счастья им удается улавливать. А потом отца забирают на принудительное лечение от алкогольной зависимости, и детям приходится перебраться к матери и ее токсичному любовнику.

Премьера «Сладкой жизни» состоялась на Берлинском кинофестивале в начале года, а сейчас лента, наконец, добралась и до России — у жителей Москвы и Петербурга была возможность увидеть фильм в рамках проходящего с 13 октября по 8 ноября ежегодного фестиваля американского кино Amfest, балующего отечественного зрителя ключевыми североамериканскими инди-хитами.

Режиссер «Сладкой жизни» Александр Рокуэлл нашел себя именно в независимом кино, еще в 1990-х ворвавшись в индустрию с мечтательной трагикомедией «В супе» со Стивом Бушеми и Джимом Джармушем в главных ролях. Позднее Рокуэлл снял одну из новелл «Четырех комнат» и продолжил создавать примечательные и в большинстве своем меланхоличные инди-проекты — пусть и с внушительными перерывами. В своей последней полнометражной работе, драме «Маленькие ножки», режиссер стал играть с цветовыми решениями, сделав фильм в черно-белых тонах. Еще одним экспериментом стала идея доверить важные роли Рокуэллам-младшим — и оба справились с задачей вполне достойно.

По всей видимости, идея будущего проекта возникла у постановщика во время работы над «Маленькими ножками». В «Сладкой жизни» Рокуэлл многое черпает из своего предыдущего фильма: вновь снимает собственных, уже повзрослевших детей и обращается к черно-белым тонам. Цветная картинка появляется в ленте всего несколько раз — в те моменты, когда герои вроде бы приближаются к счастью. Как правило, они тут же отдаляются от мелькнувшей перед ними радости, и кадр вновь утрачивает яркость. Цвет вообще является чуть ли не определяющим инструментом киноязыка Рокуэлла в «Сладкой жизни». В совокупности с обволакивающим и парящим музыкальным оформлением это позволяет фильму достичь невероятной поэтичности и легкости, которую не способны разрушить даже единичные эпизоды, пронизанные жестокостью.

Еще одно сходство с «Маленькими ножками» — путь, в который отправляются дети, предоставленные сами себе. Только теперь найти пункт назначения вряд ли получится: они бегут от окружающей действительности, полной жестокости, пошлости и цинизма, и становятся «изгнанниками и диссидентами». На пути герои встречаются не только с чудесами, которые обнаруживаются в самых обыденных явлениях или вещах, но и с настоящими чудовищами, не гнушающимися раздавить детское счастье.

Еще одна важная характеристика «Сладкой жизни» — интимность, которую сложно назвать искусственной. Недаром ведь на ключевые роли Рокуэлл пригласил тех, кто ему действительно дорог — своих детей Лану и Нико, а также свою жену Керин, сыгравшую мать главных героев. Химию даже не нужно было придумывать: и юные актеры, и Керин Парсонс с самого начала будто бы живут на экране, примеряя на себе предложенные режиссером образы. И все-таки ярче всех блистает Лана Рокуэлл, чья тонкая и не по годам зрелая актерская игра вместе с прекрасным пением, которого в фильме не так много, как хотелось бы, завораживает и с головой погружает в реальный, но при этом магический мир «Сладкой жизни».

Хоть фильм и невозможно уличить в искусственности, ему определенно не хватает по-настоящему взрывной сцены, которую можно было бы назвать катарсисом. При условии, что Рокуэлл не оставил ленту без эпизода с такой функцией, «Сладкая жизнь» все равно кажется эмоционально ровным фильмом с чрезвычайно оптимистичным финалом, отдаляющим картину от реальности — наверное, это и есть та самая мечта, к которой стремятся беспризорные дети.