Театр

«Господи, ради того, чтобы так играть, стоит и помучиться». «Театр» Моэма в театре им. Вахтангова

Автор: Илья Голубев

В театре интересно посмотреть тексты о самом театре — такие постановки обычно несут в себе много актерской любви. К профессиональному празднику на большой сцене театра им. Евг. Вахтангова решили дать жизнь роману Сомерсета Моэма «Театр». Ход, как и сам спектакль, довольно изящный.

Пространство сцены сразу отсылает к английскому и американскому театру середины XX века. В сценографии это выражено минимумом мебели, открыто свисающими штанкетами, а дополняет картину световое решение. Он то вырывает из темноты маленький кусочек подмостков, моделируя внутри сцены маленькое самостоятельное помещение, то одиноким прожектором, направленным в анфас на героя, создает трагедийное настроение, порой даже с комическим излишком.

В целом действие не скрывает своей «театральности». Через вставные микро-эпизоды из мировой драматургии — «Ромео и Джульетты», «Марии Стюарт», «Много шума из ничего» — автор и режиссер спектакля Ольга Субботина не просто заявляет Джулию Лэмберт и Майкла Госселина театральными людьми, потому что так написано у Моэма, а раскрывает их образ мышления. Ведь они актеры! Они чувствуют мир, как Шиллер и Шекспир. Любая жизненная драма воспринимается той или иной великой пьесой, так же темпераментно проживается. Неслучайно через всю постановку проходят цитаты из пьесы Еврипида «Федра» об отвергнутой молодым пасынком взрослой женщине. Влюбленная прима внутри ощущает себя античной царицей, любовный треугольник возводится ею до уровня греческой трагедии — театр для Джулии не просто работа, а способ жизни.

Заявленные правила игры таковы: перед нами не жизнь, а театр. Они позволяют режиссеру уйти от простого повествования больших прозаических эпизодов романа, что особенно бросается в глаза в первых сценах спектакля. Прошлое Джулии и Майкла не рассказывается, а разыгрывается людьми-очевидцами, будь то родители, антрепренер или учительница. Каждая сцена так легко и изящно перетекает в последующую, а действие движется настолько плавно, что экспозиция похожа на танец, который актеры сохраняют на протяжении всех трех часов спектакля.

Интересно смотреть, как все вышеперечисленное работает в ансамбле. Вовлеченные в материал актеры, говорящие прекрасный театрализованный текст в красивых декорациях, погружают зрителя в воздушную атмосферу творческого сознания. Общая ироничная любовь ко всем странностям театра наполняет светлыми чувствами, так что не хочется замечать выпадающие мелочи. К примеру, Константин Белошапка в начале слишком явно играет свою пылкую влюбленность в Джулию. Уже после первой сцены не остается загадки между ним и взрослой примой, из-за чего приглашение от него к себе на чай лишено всякой недосказанности, хотя режиссером сцена соблазнения подается как событие.

Однако по сравнению с общей победой все мелочи кажутся несущественными. Режиссер вместе с ансамблем артистов создает образ театра, и что важно — без цитат Шекспира, настолько прилипших к нему, что уже сложно их выносить. Театр — это мировосприятие. Сам по себе театр как структура и как коллектив — довольно неоднородная вещь: все знают, что в нем есть и грязь, и пошлость, и лютая конкуренция, и даже ложь. Если задуматься, то и актерская игра в корне является ложью. И все же другая правда влечет в театр тысячи людей каждый вечер и сотни новых актеров каждый год — правда в красоте. Театр прекрасен — и пусть король на сцене не настоящий, меч бутафорский, а актриса тут же после бурных слез жалуется на слепящий прожектор. Спектакли позволяют и зрителям, и актерам прикоснуться к недосягаемой красоте, которую обычный мир дать не в состоянии. Так пусть же каждый вечер открывается занавес, чтобы Гамлет погиб в очередной раз. Мы все простим за минуту вдохновения, а недовольные пусть идут в священники — эта идея Сомерсета Моэма нашла выразительное воплощение на сцене Вахтанговского театра.

Подробности и билеты