Урожай

Яблочный апокалипсис. «Урожай» в Театре на Таганке

Автор: Нелли Когут

В пьесе Павла Пряжко «Урожай» действие длится без монтажа внутри единственного эпизода, однако один он наполнен многочисленными — смешными, нелепыми и абсурдными — микрособытиями. Четверо молодых людей в саду заняты сбором урожая яблок редкого сорта «золотой ранет», который хранится долго, а потом еще дозревает. Если, конечно, неосторожным движением фрукт не стукнуть — тогда он будет гнить. У неуклюжей молодежи то дно у ящика отвалится, то пчела ужалит, то пиносол закончится и дышать станет невозможно, а то и голова закружится от свежего воздуха.

В спектакле Марфы Горвиц, премьера которого прошла в Театре на Таганке, над ямой-воронкой по центру сцены возвышается дерево — нарочито нереалистичное, со стволом из дощатых ящиков, с вырезанной в полусфере, подсвеченной изнутри кроной, вершина которой теряется где-то в колосниках (художник — Николай Симонов). Вокруг в таких же ящиках лежат красные яблоки-мячики. Они прыгают, разлетаются, падают в воронку и, конечно же, бьются. Урожай потерян от криворукости.

Марфа Горвиц ставит внешне простую (обманчиво!) историю о четырех молодых людях и их отчаянных попытках собрать урожай. Однако мужчины постепенно начинают бороться за свое положение и выстраивать иерархию, а женщины — сплетничать и всеми силами пытаться привлечь внимание противоположного пола.

«Урожай» дает такую беспощадную и вместе с тем обобщающую характеристику героям, что спектакль предстает как портрет современного молодого поколения. Тут надо сказать, что Марфа Горвиц уже исследовала проблему инфантильных взрослых в нуарном и очень стильном «Сверчке» в Электротеатре Станиславский и в драме о человеческой беспомощности «Летели качели» в театре «Практика». Так что «Урожай» можно рассматривать как некое продолжение этой темы.

Герои здесь глупы, не могут сосредоточить свое внимание на чем-либо и не способны справиться даже с самыми мелкими задачами — например, забить гвоздь, хотя у них для этого есть все инструменты. Они плохо связаны друг с другом эмоционально, не понимают, как устроен мир (сад выступает как символ природы, жизни, с которой у героев нет контакта) и потому лишаются хоть какой-то возможности командной работы. Прекрасный состав артистов — Инна Сухорецкая, Надежда Флерова, Роман Колотухин, Сергей Цимбаленко — интересно справляется со сложным материалом, соединяя эмоциональность с жесткими формальными рамками пьесы, где драматургия разворачивается вокруг самого языка и конструкции текста.

Спектакль построен таким образом, что зрителю не всегда до конца ясно, что происходит в определенный момент времени и, главное, к какому финалу его ведут. За ситуативными репликами («Я поставил», «Отложи его», «Вынимай, оно не будет лежать»), относящимися к сбору яблок, находится второй план.

Одинокое дерево здесь словно из беккетовского «В ожидании Годо» — точно под таким же Эстрагон и Владимир ждут того, кто, назначив им встречу, так никогда и не приходит. А что делать все это кажущееся бесконечным время, как не заполнять его пустыми спорами и не делать вид, что хоть чем-то занят? Например, перекладыванием яблок из одного места на другое. В спектакле отчетливо чувствуется связь с этой философией и поэтикой абсурда. Жизнь человека — только попытки заполнить безнадежность и пустоту существования в мучительном бесконечном ожидании.

Следующие друг за другом происшествия формируют общее процессуальное течение, в котором линейное время непрерывно и обрывается только в финале, точнее выводит зрителя из локального мирка сада в контекст нашей реальности. Хронотоп уютного аграрного рая размыкается в постиндустриальный апокалипсис, где четверо героев появляются уже на фоне заводских труб и дождя с пеплом. Весь мир, как урожай, потерян от криворукости.

Если вдруг появится Годо, все будут спасены. Только вот Sky Is Over (Небеса исчезли) — поет Серж Танкян в песне на поклоне. Кажется, помощи, как и у Беккета, ждать неоткуда.

Фото: Сергей Чалый