Вечный свет (2020 год)

Съемочная площадка — это всегда филиал чистилища. Но все становится еще хуже, если за дело берется неопытный режиссер. А Беатрис Даль — как раз-таки начинающая постановщица. Всю свою жизнь она играла длинноволосых фурий и роковых богинь, а теперь решила снять свое собственное кино. О чем? «Да какая разница», — подумала Даль. — «Главное, чтобы в финале трех девиц сожгли на костре». Сказано — сделано. Звездный статус героини помог найти продюсера, готового финансировать ее фантазии, оператором стал бывший стажер Годара, а на бутафорском костре согласилась сгореть сама Шарлотта Генсбур. Однако съемки превратились в нескончаемый хаос: актеры капризничали, оператор грозился уволиться каждые пять минут, Беатрис без конца закатывала истерики, а продюсер возмущенно брызгал слюной и требовал назад свои кровные…  

Про «Вечный свет» Гаспара Ноэ можно сказать, что он «зажегся» почти случайно. В феврале 2019-го года к режиссеру обратился креативный директор Saint Laurent и предложил поучаствовать в проекте Self. Бренд сотрудничал с селебрити, предлагая им придумать и создать для Self что-то уникальное. В ответ Ноэ заявил, что был бы не прочь снять новый фильм для ближайшего Каннского фестиваля и выслал синопсис, в котором было всего три строки. Для Saint Laurent это стало сюрпризом: они-то рассчитывали на короткий метр или провокационный рекламный ролик. Тем не менее представители бренда подхватили перчатку, брошенную Ноэ. Самое интересное было впереди: дело в том, что до Каннского фестиваля оставалось лишь… десять недель.  

Таким образом, «Вечный свет», хронометраж которого — всего 50 минут (в режиссерской версии — 66), пришлось запускать и снимать в экстремально сжатые сроки. Из-за этого создателям пришлось очень много импровизировать, начиная от подготовки костюмов (кстати, все они предоставлены Saint Laurent) и заканчивая кое-какими монтажными «фишками». В большинстве эпизодов актерам тоже пришлось реагировать на ходу: к примеру, так появился диалог Беатрис Даль и Шарлотты Генсбур, в котором актрисы «вспоминают былое», порют провокационную чушь о сексуальности костра, а также перемалывают косточки любовникам и коллегам. Эту сцену Ноэ полностью отдал на откуп своим героиням: он просто попросил Даль и Генсбур поговорить минут двадцать о съемках и о мужчинах, а потом половину этой беседы вмонтировал в фильм.  

Благодаря всему этому вполне мог получиться сумбур вместо музыки — однако Ноэ с упоением превращает этот сумбур в рукотворный и хорошо структурированный хаос. Суть любого съемочного процесса состоит в том, что несколько десятков разнонаправленных творческих личностей вынуждены вариться в одном котле и работать сообща. Поэтому импровизационная манера идет фильму на пользу: Ноэ сгущает краски, но суть и атмосферу происходящего на площадке передает очень точно.  

Не менее важен для стилистики «Вечного света» и простой прием с делением экрана на несколько частей: с помощью этого нехитрого монтажного хода Ноэ как бы повышает концентрацию событий и дает нам возможность оказаться в двух-трех местах одновременно. Что, кстати, тоже усиливает ощущение хаоса и неразберихи.  

Однако «Вечный свет» не стоил бы серьезного разговора, если бы Ноэ просто пригласил нас в кинематографическое закулисье. Его проект — это своего рода подведение итогов, мощное высказывание о природе кино и в то же время признание в любви десятой музе, которая в его интерпретации превращается в настоящую гостью из преисподней. Впрочем, откуда еще должна явиться богиня кинематографа, если, как говорит Беатрис, кино давно умерло, а фильмы — мертвые фильмы! — снимают только те, кого очень сложно назвать живыми…  

Впрочем, сам Гаспар Ноэ все еще жив и пока что не собирается к праотцам, которых, кстати, постоянно цитирует. В «Вечном свете» огромное количество цитат — вербальных и визуальных — от Карла Дрейера, Луиса Бунюэля, Райнера Фассбиндера и Жан-Люка Годара. Ноэ не просто с ними соглашается или спорит: он берет классиков в соавторы и тем самым как бы становится в один ряд вместе с ними. Не забывает он и про свой излюбленный аттракцион, суть которого — испытание на прочность человека, сидящего в зале. В этот раз в качестве «пыточного орудия» Ноэ выбирает стробоскоп, который царствует безраздельно весь финал: выдержать это зрелище смогут только самые стойкие киноманы.