Война и мир

Римас Туминас vs Лев Толстой. «Война и мир» в Театре им. Евг. Вахтангова

Автор: Нелли Когут

Толстовская эпопея «Война и мир» — очень многонаселенный мир, но Римас Туминас из сотен персонажей в центре внимания оставляет три семьи: Ростовых, Болконских и Курагиных.

По правде говоря, в Театре Вахтангова представили воплощенный миф, через фамильные истории рассказанную модель мироздания, где все связано со всем. Салон Анны Павловны Шерер — с глубинными страхами всего человечества и его неизбывными суевериями, прощальный бал Наташи Ростовой, танцуемый ею в одиночестве после смерти князя Андрея, — с тщетностью надежд; а попавший в плен Пьер Безухов не иначе как платоновский Федон, которому открылось откровение о бессмертии человеческой души и того, что истину можно познать только незамутненным разумом (сам Туминас на репетициях про Пьера так и говорил: «У него туман рассеивается»). И в этом Космосе у каждого героя свое единственно возможное место и предназначение.

Кажется, что объем романа и спектакля, растянувшегося почти на пять часов, несоразмерен современному ритму жизни, да и представляются далекие от нас события. Однако превращенный в сценическое действие роман, как и книгу, можно «читать» практически с любого места. Этот эффект достигается в том числе за счет того, что Туминас в своем спектакле использует толстовский принцип «остранения». Режиссер не стремится к тому, чтобы зрители узнавали себя в героях. Мы — свидетели, сторонние наблюдатели, что дает более объективную картину событий и возможность подмечать со стороны то, что самом участник происходящего не замечает. Показательной становится сцена в опере, куда семейство Ростовых отправляется под предводительством графини Перонской. Основное событие — оперу — мы воспринимаем через пересказ старого графа Ростова для плохо видящей Перонской, в то время как «вторым планом» между ложами разворачивается настоящая драма: быстрыми взглядами, короткими репликами и подаренным украдкой цветком зарождается чувство Наташи к Анатолю. В этом Туминас следует главному принципу Толстого: такие моменты — и есть наша жизнь, один взгляд — а на кону дальнейшая судьба и честь. Связь малейших деталей жизни и важнейших вопросов бытия — один из основных максим постановки.

Здесь воплощено множество гениальных идей — например в сцене, когда Пьер затуманен чарами Элен и ослеплен желанием, она снимает с него очки. Князь Андрей, отправляясь на свое последнее сражение, несет дымящуюся артиллерийскую гранату — медленно и даже торжественно, на вытянутой руке, как свой рок и судьбу.

Война здесь из чего-то далекого и умозрительного, не более чем модной темы для светских разговоров в салоне Анны Павловны, становится постепенно все более реальной. Особое значение она имеет для старого князя Болконского, ведь для него война — дело политическое, для Андрея — это лишь средство прорваться к подлинности бытия и обнаружить правду жизни.

Туминас фиксирует своих героев в тот момент, когда они все находятся в состоянии испытания, и, конечно, все они проходят через него по-разному. Старый князь Болконский в исполнении Евгения Князева в известной степени самодур, который, как Анна Шерер (восхитительная Анна Дубровская) путами своих разговоров, думает, что управляет жизнью, но не всего общества, а своей отдельно взятой семьи. И жестока, и смешна сцена, когда Николай Андреевич морщится, зажимает уши, испытывает физические страдания от игры княжны Марьи, а потом идет и по-отцовски, ей помогает: за сценой раздаются звуки борьбы, стуки, резкие удары по клавишам. В этом военном человеке, отставном генерале, есть глубокое сентиментальное начало. Одна из самых трогательных сцен романа — момент, когда он перед смертью просит прощения у дочери за причиненные ей страдания.

Наташа живет сердцем, а не умом. Она обольстилась лжекрасотой Курагина, но сущность девушки обнажает война, которая открывает в ней способность к жертвенности и милосердию. В роли Наташи — третьекурсница Щукинского училища Ксения Трейстер, которая создала характер большой жизненной силы. Именно через Наташу Туминас вдыхает живительную чувственность в рациональное толстовское представление о любви как о служении и помощи ближнему. Близок по духу ей князь Андрей. Юрий Поляк в роли молодого Болконского — знающего себе цену, саркастичного, тщеславного и бесконечно благородного — одно из главных украшений спектакля.

В спектакле нет ни впечатляющих батальных сцен, ни пышных интерьеров русских дворцов, ни даже исторически досконально воссозданных костюмов. Туминас с его литовским космизмом и метафоричностью пошел дальше — в самую суть, философию и картину мира не столько самого романа, сколько русского человека вообще.

Одним из главных символов Судьбы и Истории выступает необъятного размера стена во всю длину огромной вахтанговской сцены (сценография Адомаса Яцовскиса). Она возвышается над героями, надвигается на них, иногда отступая назад в темную глубину, выводя не первый план личную историю, как в сцене прощания Наташи и Андрея. Две культуры посмотрели друг на друга через роман и изумились похожему отражению, а точнее, что русский Толстой описал самое что ни на есть общечеловеческое.

Война и мир выступают как два вечных состояния человечества: исследуя мир, можно многое понять о войне, а исследуя войну — открыть правду о мире, как произошло это с Пьером Безуховым. Пьер — одна из стержневых ролей спектакля не только потому, что режиссер в финале дает ему основной, содержащий главную мысль монолог о неотделимости каждой отдельной жизни от судьбы всего человечества, но и благодаря честному, сердечному исполнению Павла Попова, который показал развитие своего героя, его эволюцию и, не побоимся пафосных слов, духовное прозрение.

Собственно война и мир, нечто стихийное и личное человеческое, соединяются у Туминаса в повествовании о том, как каждая отдельная личность становится частью истории. Режиссер использует это для того, чтобы, представив на сцене реальное течение истории, задаться вопросом: насколько каждый человек свободен в этой истории, владеет ли он своей судьбой, может ли выбирать жизненный путь или находится во власти внешних сил. В этом плане показателен и образ Николая Ростова в прекрасном исполнении Юрия Цокурова. Ответов, конечно, в спектакле вы не найдете, но точно ощутите, как проживается отдельно взятым маленьким (или все-таки грандиозным) человеком это непостижимое величие бытия.

Фото: Яна Овчинникова