Женитьба

Вместе ностальгировать веселее. «Женитьба» в театре «Модерн»

Автор: Илья Голубев

В премьерном спектакле «Женитьба» в театре Модерн художественный руководитель Юрий Грымов соединил тексты Гоголя, Островского и Чехова, и это необычное сочетание транслирует ностальгию по СССР. Когда первые слова в спектакле персонаж говорит, сидя на рухнувшей пожелтевшей эмблеме Советского Союза, сразу понимаешь — это действие сугубо для определенной аудитории. Перепрограммирование текста магическим образом работает вкупе с трубами на заднем плане и спутниковыми тарелками, стоящими рядом, как кольца в кольчуге. Что бы актеры не говорили словами из трех вписанных в сценарий пьес, их речь становится рудиментом, выбивающимся из общего меланхолического настроения.

Разумнее было бы окрестить спектакль не «Женитьба», а «Поминки», где театр Модерн в роли бюро похоронных услуг проводит программу для собравшихся друзей умершего. Есть друзья близкие, есть не очень, а кто-то вообще пришел с детьми, которые были не знакомы с покойным — вот вам и три разных отношения к спектаклю.

Имена драматургов становятся пиар ходом. Однако даже они не сравнятся по силе маркетинга с привлечением Лолиты Милявской на главную роль. Без иронии, ее работа — единственная приятная вещь в «Женитьбе». Кажется, все силы постановщика были брошены на создание ее умилительного образа — начиная от мешковатого рваного свитера, странной комической юбки и трико «Адидас» и заканчивая ее грустно-испуганным взглядом от постоянного окружения безумными маргиналами-женихами. Лолита кажется воплощением потерянного времени, той, кто опоздал на уходящий поезд в будущее. Зачем идти вперед, когда и здесь хорошо? Однако заводная сваха Анастасия Светлова тычет локтем в бок: «Замуж надо!».

А выбор тут, как в начале анекдота. Собрались однажды у невесты солдафон, дед, невротик, подросток и Лукашенко (Ломов из «Предложения» Антона Чехова). На таком фоне мнущий шапку-ушанку офисный планктон Подколесин смотрится крайне выигрышно, но не выдерживает своего счастья и сбегает. В финале Агафья Тихоновна остается без мужа, зато со Штирлицем. На знаменитом эпизоде из «Семнадцати мгновений весны» — сцене в кафе «Элефант» — свет в зале гаснет.

Встреча Штирлица с женой, пусть и в звуковом формате, работает в финале спектакля за всех. Остальное же наследие СССР и 90-х, заявленное в «Женитьбе», не настолько явно перетягивает одеяло на себя. Подпорками постановки можно назвать и группу «Земляне» и Юрия Визбора — без их поддержки чувствуется бессилие режиссера перед текстом, мастерски скрытое за громкими творениями прошлого. Они выступают в роли клея, а артисты становятся шарами в пинболе, которые несутся к финалу, отталкиваясь от известных цитат, но не несут в себе ничего важного для «Женитьбы». Однако в этом нет их вины, просто цель у режиссера другая — он хочет посмаковать время своей молодости. Одиннадцать артистов, да такая же массовка, становятся нотами в его ностальгической симфонии, пока единственный музыкант на сцене — сам Юрий Грымов.

И все же своей цели режиссер достигает — нужная ему аудитория принимает правила игры. Она плачет на песне «Александра-Александра», умиляется на цитате из «Семнадцать мгновений весны» и подпевает «И снится нам не рокот космодрома». Поэтому глупо судить о «Женитьбе» с позиции ребенка на поминках. Если три перечисленных пункта не вызывают в вас несдерживаемое «Ах!», вы с умершим не знакомы. Стоит ли тогда слушать речи о нем на протяжении двух часов?