10 лет жизни. Что случилось в Москве в 2015 году
Храм в парке «Торфянка» едва не свел москвичей врукопашную
Эту церковь в Лосиноостровском районе должны были построить по программе РПЦ «200 храмов» — и, как водится, не нашли для нее другого места, кроме совсем недавно созданного природного парка «Торфянка».
Мало того — провели до того публичные слушания, что о них не знал никто из жителей (впоследствии это признала прокуратура). В результате, как только в Торфянку вторглись Божьи силы с бытовкой и ограждением для будущего строительства, в районе разразился локальный армагеддон.
Противники строительства встали вокруг площадки палаточным лагерем. На всех окрестных домах были развешаны рукописные листовки, призывающие прийти спасать парк. Все лето в Торфянке шли стихийные митинги. С одной стороны кричали, что не позволят строить прямо под окнами церковь, где будут круглыми сутками то женить, то хоронить. С другой стороны неслись заявления вроде «только нерусские и сатанисты могут протестовать против строительства храма Божия». Несколько раз дело едва не дошло до драки, которая запросто могла кончиться большой кровью: среди сторонников храма были в том числе бывшие футбольные фанаты, а их оппоненты не собирались сдаваться просто так.
Обстановка накалилась настолько, что префект в конце концов принял решение остановить строительство. Патриарх Кирилл обратился к гражданам с призывом прекратить конфронтацию и дождаться, раз уж дошло до этого, решения суда, который и определит, законно ли собираются строить храм в Торфянке. В районе между тем продолжались митинги «стенка на стенку»: одни заявляли, что не дадут церкви попирать свои права, другие отвечали им религиозными гимнами. На Большом Каменном мосту повесили огромную растяжку с надписью «Путин, спаси Торфянку». В суде творилось странное: иск о незаконности выданного разрешения на строительство храма был отозван заявителями. Они обнаружили, что даже размеры площади, которую должен был занять храм, разнятся в нынешнем проекте и проекте 2012 года, по которому якобы проводились слушания.
По этому поводу собирались готовить новое заявление. В прессе все происходящее уже не называли иначе, как «майдан» — протестующих против строительства храма обвиняли в экстремизме, оскорблении чувств верующих, раскачивании лодки и покушении на государственное устройство. Депутаты Лосиноостровского округа, понимая масштаб катастрофы, предложили всем жителям поучаствовать в опросе и письменно высказать свою позицию — за или против храма. Пока этот опрос шел, полиция разгромила палаточный городок противников застройки, а те обвинили православное движение «Сорок сороков» в нападении на депутата Бабушкинского района Марину Овчинникову, активно выступавшую за спасение Торфянки от РПЦ. Когда были подведены итоги опроса и дым рассеялся, за строительство храма было подано 2089 подписей. Против — почти 4000.
Под возведение церкви в результате отвели другой участок на Анадырском проезде. Почему этого нельзя было сделать сразу, прекрасно зная, как жители Москвы относятся к попыткам любой застройки зеленых территорий — совершенно непонятно. 22 июля 2020 года на месте будущей церкви был заложен первый камень. Противостояние между верующими и атеистами в районе Торфянки в вялотекущей форме продолжается по сей день.
10 лет жизни. Что случилось в Москве за последнее десятилетие: с 2011 по 2020
Time Out продолжает серию материалов о том, как время меняло Москву последние 10 лет, какие катаклизмы происходили в столице, как воспринимались перемены тогда и чем они стали для города сейчас.
Сгорела библиотека Института научной информации по общественным наукам РАН
Пожар в здании, построенном в 60-х годах прошлого века, начался 30 января с верхних этажей. Его тушили больше суток. За это время рухнула часть стены, обвалилась крыша; никто не пострадал — но пострадали все, потому что в библиотеке хранилось больше 14 миллионов экземпляров книг, в том числе редких. Здесь были уникальные собрания документов, которые существовали в единственном экземпляре, находилась одна из крупнейших в России коллекций книг на славянских языках. Сколько из всего этого утрачено навсегда — до сих пор неизвестно: залитые водой, превратившиеся в ледяные комья книги свозили в холодильники РАН не экземплярами даже, а тоннами, и провести их инвентаризацию сейчас невозможно. По тем книгам, что сгорели совершенно точно, называют страшную цифру — 5,7 миллиона экземпляров.
Сразу после пожара прокуратура завела дело о халатности на руководство института: директору ИНИОН Юрию Пивоварову предъявили обвинение в том, что он игнорировал требования пожарной безопасности, а предписания надзорных органов по этому поводу исполнял лишь частично. В ответ в ИНИОН заявили, что не раз и не два писали в Российскую академию наук и Федеральное агентство научных организаций — крайне интересная структура, которая была создана для управления комплексом имущества научных учреждений. Да, в здании протекала крыша, проводка сгнила, светильники стояли без плафонов и в помещениях использовали для обогрева масляные радиаторы — но все это происходило по той простой причине, что у института не было денег на ремонт. РАН если и давал, то недостаточно, а ФАНО вообще не реагировало.
В результате виновные в пожаре так и не были установлены, наказания никто не понес. В ИНИОН сменилось несколько руководителей, а сам институт неоднократно пытались выселить из здания на Кржижановского, которое он занял после пожара, во Всероссийский институт научной и технической информации РАН. Ученые переезжать категорически отказались: предложенное здание, как и их давно сгоревший дом, находилось почти что в аварийном состоянии. Все, что осталось после пожара от памятника советского модерна, снесли в прошлом году и теперь строят там новое здание библиотеки. Сотрудники ИНИОН, численность которых сократилась с 650 до 500 человек, пытаются восстановить книги, за 5 лет хранения в холодильниках потерявшие часть влаги — но достать их можно будет только тогда, когда они совсем высохнут. Иначе страницы покроются грибком, и все погибнет окончательно. К сожалению, в стране нет больших устройств для сушки книг, которые требуются в этом случае, и работа идет медленно — в том числе из-за недостатка финансирования.
ФАНО был упразднен в мае 2018 года под облегченные вздохи российских ученых. Они много лет говорили о том, что основной задачей создания этого агентства было вовсе не эффективное управление имуществом, а вывод недвижимости, принадлежащей научным институтам, из структур РАН.
Time Out знакомит своих читателей с интересными местами спальных районов Москвы, где, как оказывается, можно не только спать, но и развлекаться, культурно обогащаться и просто хорошо проводить время.
Воробьевы горы спасли от Владимира Крестителя
Российское военно-историческое общество решило почтить память Владимира Святого в 2015 году не просто так. Прошло уже больше года с тех пор, как начался конфликт с Украиной, а Россия взяла на себя роль хранительницы традиций русской государственности и культуры. Соответственно, встал вопрос о делении в том числе духовного наследия, к которому, несомненно, принадлежала и фигура князя Владимира Киевского, крестившего Русь. Памятник ему в Киеве стоял с 1853 года. В Москве же ничего подобного не обнаружилось — что неудивительно: будущая Россия стала собираться вокруг Москвы только через 500 лет после принятия христианства.
Этот недочет решили исправить установкой грандиозного памятника, который бы превзошел киевский во всем, включая размеры. Место определили тоже, что называется, по аналогии: в Киеве памятник стоит высоко над Днепром в парке «Владимирова горка». В Москве статую высотой в 24 метра собирались поставить на смотровой площадке Воробьевых гор. Москвичи об этом решении узнали как о свершившемся факте — и разразился скандал, сравнимый с противостоянием в «Торфянке».
В мэрию начали поступать петиции от общественных организаций, профессиональных и экспертных сообществ, которые совершенно резонно спрашивали, почему не провели ни экологической экспертизы, ни общественных слушаний, да еще и собрались лезть со строительной техникой на особо охраняемую природную территорию. Геологи заявили, что статуя весом в 330 тонн через некоторое время рухнет вниз — почва здесь и так постоянно оползает, она просто не выдержит монумента. Москвоведы объясняли, что в случае установки памятника архитектурный ансамбль местности будет полностью изуродован. К концу апреля в городе сложилась коалиция защитников Воробьевых гор, и петиция с требованием немедленно пересмотреть планы по увековечиванию памяти Владимира Великого за счет разрушения города набрала 60 тысяч подписей.
Одновременно Архнадзор предложил аж 10 мест, куда можно было бы поставить новый памятник. В итоге была выбрана Боровицкая площадь — но и тут все оказалось не слава Богу: стены Боровицкой башни были ниже гигантского монумента. Скульптор Салават Щербаков не видел в этом никакой проблемы и готов был скорректировать размеры скульптуры — что и было впоследствии сделано. Теперь Владимир Великий стоит в Москве, почти как в Киеве, держа в руках огромный крест — но озирает отечески не весь город, а только окрестности Кремля.
Time Out поговорил с архитектором Николаем Лызловым о том, почему именно эти памятники город не то что не портят, как многие другие, а наоборот, украшают.
Каршеринг прочно вошел в жизнь города
Вообще-то первый сервис по аренде автомобилей в Москве появился еще в 2013 году, но поначалу мало пользовался спросом. Однако чем активнее власти Москвы развивали систему платных парковок, тем более бессмысленным становился в столице свой автомобиль. Собственно, это и была одна из целей платной парковки — сделать наличие машины у каждого человека дорогим удовольствием. В 2015 году мэрия сделала следующий шаг — объявила о запуске проекта «Московский каршеринг».
По сути, власти города приняли на себя единственное обязательство — предоставить фирмам по аренде автомобилей льготные места для парковки. Первым под эту «раздачу» попал «Делимобиль», финансируемый итальянской компанией General Invest, но минтранс столицы заявил, что ту же поддержку получит любая компания, которая решит оказывать услуги каршеринга в столице. Слово свое чиновники сдержали: очень скоро на рынке появились YouDrive и Car5, потом BelkaCar, потом «Яндекс.Драйв», TimCar, CheryDrive… К марту 2018 года Москва стала абсолютным лидером по развитию рынка каршеринга среди европейских городов.
Услуга аренды машины стала пользоваться огромной популярностью: расходы, в сравнении с содержанием машины, невелики, парковка предоставляется по льготной цене. Соответственно, возрос и парк автомобилей: сейчас для аренды в городе доступно около 27,5 тысяч машин. Серьезный кризис каршеринг, как и все остальные отрасли, пережил во время пандемии. Московские власти приняли решение совершенно уникальное даже в разрезе мирового опыта — они запретили каршеринг вообще. У операторов это вызвало, мягко говоря, непонимание. В частности, президент компании и основатель Mikro Kapital Group Винченцо Трани отметил, что как раз каршеринг во всех странах продолжал работать как самый безопасный транспорт, поскольку на такой машине человек ездит один.
«Никто не пытался дать какое-либо объяснение. Более того, никто вовремя нас не предупредил об ограничениях. Понимаете, когда возникает интерес привлечь в город инвестиции — все звонят, приходят, показывают и рассказывают, почему инвестировать хорошо; а когда возникают сложности и проблемы — уже никто не реагирует, и номер телефона люди забывают», — заявил бизнесмен в интервью Интерфаксу. Тем не менее, компания от инвестиций в Москву не отказалась — что и понятно, поскольку при всем своем активном развитии столичному рынку каршеринга все еще есть куда расти. В мэрии между тем думают, как поощрить тех москвичей, которые насовсем откажутся от личных машин в пользу каршеринга. Пока что есть идея зачислять дополнительные бонусы на карту «Тройка».
Москва — столица мира: кругосветное путешествие в любимом городе
Time Out рассказывает о том, как погрузиться в историю, культуру и, конечно, гастрономию других стран, не выезжая за пределы столицы.
Снесли дома Привалова и разобрали Рюмку
Доходные дома на Садовнической, построенные по проекту архитектора Нирнзее, московская градозащита пыталась спасти 13 лет. Эти три здания в стиле модерна, украшенные готическими башенками, были построены в 1900-х годах, и комнаты здесь снимала творческая молодежь. В частности, здесь располагалась редакция журнала «Млечный путь», где бывали Сергей Есенин, Игорь Северянин и Борис Пильняк — то есть комплекс обладал не только архитектурной, но и мемориальной ценностью. И тем не менее, эти дома по сути дела приговорили еще при Лужкове, когда их передали компании «Великан XXI век» для реконструкции. К тому моменту износ зданий составлял только 65% — в Москве есть примеры, когда дома восстанавливали при худших условиях. Однако Садовнической не повезло. В 2002 году начали расселять жильцов. По проекту планировалось, что от трех домов должны были остаться только фасады, соединенные стеклянной крышей в многофункциональный комплекс с подземной стоянкой.
Протесты в мэрию писали десятки известных людей. От Министерства культуры добились историко-культурной экспертизы, ансамбль на Садовнической был признан объектом культурного наследия федерального значения. И тем не менее, 15 января 2015 года к домам Привалова пригнали бульдозеры. Их встретили пикеты, но это не помогло. Дома были снесены подчистую, уцелели только фасады, за которыми больше не было ни исторических лестниц с коваными перилами, ни лепнины. Дальше строительство внезапно прекратилось, и многофункциональный центр на «золотой» земле был сдан только в 2019 году.
В тот же год город лишился еще одной достопримечательности — визитной карточки аэропорта Шереметьево. Уникальный павильон-рюмка был построен в 1964 году, а бешеную популярность обрел в 1980 году, во время Олимпиады и посвященного ей выпуска «Ну, погоди!». Против сноса были и активные горожане, и даже Министерство культуры Московской области, которое по просьбам граждан обещало отстоять для «рюмки» статус объекта культурного наследия. Ничего, конечно, не получилось: аэропорту был нужен новый пассажирский аэровокзал — приближался Чемпионат мира по футболу.
Волшебный фонарь: 5 историй московских сказочных домов
Мы любим сказки, даже когда становимся взрослыми – а нет лучшего сказочника, чем большой и очень старый город. Time Out, походив по златой цепи московской архитектуры, нашел пять зданий, история которых тесно связана с детством, красотой и ожиданием чуда.
Восстановили Хитровку, Триумфальную площадь и станцию «Бауманская»
Хитровская площадь не стала территорией для еще одного бетонного торгово-офисного монстра только по одной причине — в 2010 году Собянин, получив Москву от своего предшественника, остановил стройку в приказном порядке. Дословно: «Чтобы там была площадь, а не офис. И разберитесь с инвесторами». Проект, созданный еще во времена Лужкова «Дон-Строем», был свернут моментально, а вот реставрации Хитровке пришлось ждать и ждать — в том числе благодаря сопротивлению жителей, которые категорически отказывались от мэрской идеи насчет подземной парковки на исторической территории.
Работы тоже шли со скандалом. Энергетики при прокладке теплосети угробили тополя, которые были посажены еще в 20-е годы. Траншеи копали неподалеку от исторических построек и без участия археологов. Косогор, на котором всегда стояла площадь, внезапно оказался плоским. Под асфальтом нашли старую булыжную мостовую — и вместо того, чтобы сохранить хотя бы кусочек, все вывезли как мусор. Тем не менее, открывшаяся площадь оказалась местом довольно уютным и красивым. Парковки там, разумеется, не было — но и проект благоустройства, разработанный жителями Хитровки, мягко говоря, не совсем учли.
Привели в божеский вид и Триумфальную площадь — первое общественное пространство, по которому ничего не прятали, никого не ставили перед фактом, а вели публичные цивилизованные дискуссии в рамках проекта «Моя улица». Собрали круглый стол, приняли 44 концепции на конкурс, выбрали 5 лучших и на их основе создали окончательный проект — все как положено. Идея была в том, чтобы не загромождать пространство разными конструкциями, а наоборот — оставить ощущение пустоты посреди города. В результате появилось пешеходное пространство, вымощенное гранитом — с зелеными кулисами, с широкой лестницей, где подогревались ступени и пандус, цветниками, скамейками и качелями. Сегодня это, наверно, такой же узнаваемый символ пространства, как и памятник Маяковскому.
В тот же год после 70 лет беспорочной службы отремонтировали станцию метро «Бауманская».
Заменили эскалаторы, которые помнили еще войну, причем вместо трех ниток провели четыре, отреставрировали исторический мрамор, мозаики, панно, скульптуры. Повесили новую люстру, которую советские архитекторы задумали, но не сделали — возможности не было; московские специалисты собирали ее по чертежам 40-х годов.
Имена московского метро: о заслугах людей, в честь которых названы станции метрополитена
Time Out подготовил серию статей, призванных напомнить о заслугах личностей, чьими именами названы станции метрополитена.
В Москве появился Немцов мост
Убийство Бориса Немцова пять лет назад стало огромным потрясением для всей страны не только и даже не столько из-за личности политика, сколько из-за места, где оно было совершено: на Большом Москворецком мосту, чуть ли не под окнами Кремля. Выглядело так, словно президент страны и его сторонники лишились своего главного козыря: сейчас не как в 90-е, людей на улицах не убивают. Следственный комитет назначил награду за любую информацию по делу, и выявил подозреваемых уже через 8 дней после преступления. Убийцей оказался Заур Дадаев, командир батальона полка «Север». В дальнейшем были арестованы еще несколько служащих этого батальона, замешанные в преступлении. За всех этих людей заступился Рамзан Кадыров, заявив, что искать корни убийства Немцова надо отнюдь не в Чечне, а в Украине и США. Всех впоследствии судили и дали от 20 до 11 лет строгого режима.
На следующий день после убийства люди стихийно потянулись к месту преступления — несли цветы и свечи. На Москворецком мосту, который предлагали назвать теперь Немцов мост, возник маленький мемориал. Несколько недель со дня убийства он простоял без проблем, а потом его стали громить идейные противники покойного политика и сотрудники «Гормоста». Последние руководствовались той же логикой, что и борцы с картинами на стенах домов в Петербурге: «Не положено!». Тогда рядом с мемориалом начали круглосуточно дежурить активисты и волонтеры. Один из них, Иван Скрипниченков, во время такого дежурства получил перелом носа от неизвестного вандала — и через несколько дней умер. Оппозиция говорила — оторвался тромб. Следком — случился сердечный приступ.
Спустя пять лет на месте смерти Немцова так и нет памятной таблички. Все эти пять лет мэрия и политически активные горожане живут по формуле из «Покровских ворот»: «Он ломает — я чиню». От стихийного мемориала чиновники избавились было в апреле 2020 года, когда весь город сидел под замком — но как только карантин был снят, восстановился и мемориал: фонарик, портрет, цветы и картонка с отсчетом времени, прошедшего со дня гибели политика.