Быть популярным у быдла — это страшно!
Вам настолько близка история нашего шоу-бизнеса, что не смогли отказаться от участия в этом проекте?
Мне позвонил Боря Корчевников и спросил, какие у меня планы на ближайшие выходные. Я ответил, что никаких, и тогда он предложил мне сняться в этой программе. Я знал его раньше. Однажды, в каком-то лохматом году, когда
еще существовала программа «Намедни», он брал у меня интервью. Кажется, это была программа про Чапаева. Меня тогда приглашали во все программы. Даже в женские ток-шоу.
А вы вообще-то ориентируетесь в истории отечественного шоу-бизнеса?
Разобраться в этом невозможно. Можно лишь строить какие-то гипотезы относительно того, как все происходило. Шоу-бизнес-то у нас сомнительный, верно? И очень много закрытых тем, которые не откроешь, пока все не умрут. Это все равно что разбираться в истории КГБ. Есть какие-то внешние факторы, мы смотрим на них и пытаемся делать некие выводы.
Сенсаций-то много?
Если вы имеете в виду откровения типа «Борис Моисеев на самом деле — женщина», то нет. К счастью, наша программа не об этом. Мы — об истории нашей страны. Через музыку пытаемся проследить, как мы трансформировались и как музыка влияла на людей.
Какое важное открытие вы сделали в процессе работы?
Большинство артистов, как и вообще жители нашей страны, глубоко несчастны. Впечатление действительно счастливого человека производит только Лайма Вайкуле. Правда, она за границей живет.
А о попсе пойдет речь? Вы же музыкант совершенно из другой тусовки.
Нет попсы. Есть популярная и непопулярная музыка, вот и все. Любая современная песня сама по себе ничтожна в сравнении, скажем, с Бахом. Поэтому по большому счету все современные музыканты — одного поля ягоды. Все по мере сил занимаются народным творчеством. Довольно примитивным, надо сказать.
А ваша музыка?
Я не музыкой, а ерундой занимаюсь.
Но какие-то группы вам симпатичны?
Мне нравятся группы, которые уже закончили свое существование, потому что я в них никогда не разочаруюсь. Те же «Лед Зеппелин» — шикарный коллектив, и его уже нет. Хороший музыкант — мертвый музыкант.
И их нельзя пригласить в вашу программу…
Знаете, Иисуса Христа тоже не вернуть, но есть Библия и Новый Завет. Давно пора прекратить сочинять популярную музыку. Ее уже столько, что просто тошнит.
Именно по этой причине распалась группа «Ленинград»?
Да не знаю я, почему она распалась. Как сказал бы Путин, она утонула…
На какой музыке вы росли?
В детстве меня заставляли заниматься в музыкальной школе. Где-то класса до шестого я еженедельно посещал филармонию, поэтому музыку ненавидел в принципе. Я на ней не рос, я от нее отталкивался всеми частями тела.
На чем вы умеете играть помимо гитары?
Как старый онанист, я люблю, чтобы была задействована только одна рука, а вторая была свободна.
Сейчас, став известным музыкантом, вы ходите на концерты к своим кумирам?
Я вообще на концерты не хожу.
Не любите живую музыку?
Очень люблю живую музыку. Но очень не люблю расстраиваться.
Как впервые взяли в руки гитару, помните?
Не помню… Как-то она в моей жизни появилась — и все. У меня очень короткая память, слава богу. Если бы я все помнил, я бы, наверное, уже не жил.
Как, кстати, группа «Рубль» поживает?
Играет что-то. А я вот ерундой занимаюсь.
А квартирники устраиваете?
Никогда на квартирниках не был и сам их не устраивал. Что за гадость: в квартире собираются какие-то непонятные люди и слушают какую-то хрень. Зачем?
А друзья в музыкальной среде у вас есть?
Нет. Музыканты слишком глупы, чтобы со мной дружить. Мне приятно общаться с Башметом, а больше никого я выделить не могу.
В какой стране вас принимают лучше как музыканта?
В Германии наверное. Правда, немцы, конечно, не понимают, о чем мы поем…
Но ведь вся соль вашей музыки — в текстах…
И что? Мои родители слушали «Битлз» и ничего не понимали. Но им же нравилось.
Однажды вы сказали, что настоящему музыканту неважно, где играть — в Кремле или в переходе. Личный опыт?
Да. Тыщу лет назад, еще школьником, играл в переходе.
Исполняли свои песни?
Да нет. Вообще я запел, только когда запил. А именно — лет в двадцать пять. Я вообще никогда не любил мальчиков с гитарой и тетрадкой с аккордами. Они казались мне совершеннейшими уродами. Я до сих пор не пою в компаниях.
Насколько вам важно признание?
Конечно, важно. Просто нужно соизмерять свою популярность с площадкой для выступления. Понятно, что кабак, скажем, я соберу в любое время и в любом состоянии. А больше мне и не нужно. Я не люблю играть на стадионах. Все концерты, которые мы играли при большом скоплении народа, превращались в борьбу с чудовищем. Потому что ты не видишь ни глаз, ни людей. Толпа — это одно большое животное, что-то громко орущее в темноте. И они тебя видят как просто какое-то пятно. Нет, это не по мне.
В какой момент вы поняли, что добились всего?
Когда у «Ленинграда» была бешеная популярность, мы с приятелем договорились, что будем пить каждый день. И мы пили. Поэтому у меня не было времени задумываться, насколько мы популярны. Мне было все по барабану. Жизнь шла себе и шла. Я просыпался, бухал, играл концерты и просто жил сегодняшним днем.
Для небольшой компании играть согласитесь?
И для трех людей можно сыграть, это не проблема. А вообще все зависит от настроения. Я могу и на стадион не выйти, если мне в падлу.
Вы это уже проделывали?
Нет. Иногда я просто был сильно пьян и чисто физически не мог выйти на сцену. То есть не выходил на сцену, только если у меня была на то объективная причина.
Рецептом от похмелья поделитесь?
К сожалению, такого у меня нет. С годами похмелье становится все тяжелее и тяжелее. Только время лечит. Хотя нет, еще ванну хорошо принять — она оттягивает.
Что вы пили в юности?
Мы пили винище.
Сейчас, когда у вас есть возможность позволить себе любой алкоголь, что вы предпочитаете?
Я все люблю. Мне нравится состояние алкогольного опьянения, а как оно достигается, не так уж и важно. Желательно, конечно, чтобы это были не второсортные напитки. Хотя пью вообще все. Могу год, положим, пить текилу. Потом текила мне надоедает, и я начинаю пить виски. Потом мне надоедает и виски, и я возвращаюсь к водке, надоедает водка — пью сидр, или пиво, или вино, и так далее. В последнее время, кстати, я на сцену выхожу трезвым. Мне стало неинтересно бухать с кем попало. Я предпочитаю выпивать дома с друзьями — это самое лучшее.
Кто будет смотреть «Историю российского шоу-бизнеса»?
А бог его знает. Знаете, глядя на лица некоторых людей, понимаешь, что популярным быть стыдно. Поэтому я надеюсь, что наша программа будет не очень популярной.
Цитируя Пастернака, «быть знаменитым некрасиво…»?
Нет, почему же, красиво. Но вот быть популярным у быдла — это страшно.