Сергей Минаев «Media Sapiens»
В восемь часов утра над площадкой перед павильоном станции метро «Проспект Мира„-кольцевая в воздухе не было ничего такого, что предвещало бы страшные события. Ничего гнетущего или настораживающего, как пишут в таких случаях газетчики, рассказывая о ситуации, предшествующей катастрофе. Наоборот, светило яркое солнце, студенты на лавочке пили пиво, девушки весело стрекотали по мобильным телефонам, бабушки степенно раскладывали на лотках газеты. Даже милиционеры были как-то особенно расслабленны, увлеченно беседуя между собой. В общем, атмосфера была абсолютно будничная.
Когда из стеклянных дверей выплеснулась на улицу первая порция людей, готовящихся начать трудовой день, где-то слева бухнул взрыв. То есть сначала никто и не понял, что это был взрыв. Просто какой-то достаточно громкий хлопок, и все. Затем, когда пространство затянуло едким дымом и раздались первые женские визги “Человека гранатой убили„, началась всеобщая паника. Толпа бросилась в разные стороны, гонимая общим страхом. Женщины голосили на бегу, мужчины молча деловито расчищали себе дорогу локтями, не обращая абсолютно никакого внимания на падавших на землю пожилых людей, пассажиров с детьми и инвалидов. Вобщем, всех тех, кому положено уступать места и оказывать всяческие респекты в общественном транспорте. Хотя, с другой стороны, они как раз таки уступали им места на этой площадке. Места для смертников.
Стражи общественного порядка, несколько секунд постояв в растерянности, принялись было оказывать помощь упавшим и делать всеобщее бегство более организованным, но тут же были увлечены вперед нахлынувшими волнами народа. Самое ужасное началось, когда из дверей павильона вышла вторая порция людей. Часть народа, присутствовавшая при первом взрыве, ломанулась обратно в метро и в дверях столкнулась с выходившей второй волной. Началась давка. Люди с двух сторон в ужасе напирали на стеклянные двери. Одни — ведомые инстинктом, заставляющим покидать открытые пространства в случае опасности, другие, наоборот, старались покинуть замкнутое помещение, чувствуя, что произошло что-то ужасное, и не понимая, где конкретно. В метро или на улице?
В тот момент, когда стекло одной из дверей треснуло, прогремел второй взрыв. Ввиду того что выходивших из метро было больше, они выдавились на улицу и побежали вперед. Минут через десять наряды милиции перекрыли выход из метро, успевшие убежать — убежали, а не успевшие, в количестве десяти-пятнадцати человек, лежали на земле перед павильоном. Среди луж крови, мокнувших в ней газет, потерянных вещей, окурков, бутылок и банок и чьих-то оторванных конечностей.
Воздух разорвали сирены машин скорой помощи и милиции. Место взрыва было немедленно взято в кольцо праздношатающимися зеваками. Допускаю, что немалая часть из них только что выбралась из этого ада и теперь во все глаза смотрит прямую трансляцию хоррор-шоу. Еще пять минут назад они могли бы стать жертвами, но сейчас эти люди стоят рядом, и в их широко открытых глазах читается единственный вопрос: “Ок, я-то выжил, но кто все-таки погиб? Кто-то же непременно должен был погибнуть, не бывает так, чтобы всех спасли„. Стоит ли говорить, что помогать лежавшим на земле или пытающимся выползти с места взрыва никто и не пытался из-за боязни пропустить самое интересное. Чью-то чужую смерть. Вы знаете, почему в первые часы катастрофы башен-близнецов никто не пытался прийти на помощь? Задымленность, отсутствие вертолетов, шок, плохая видимость, невозможность действий в воздухе — все это отмазки для прессы. Просто весь мир был очень занят в эти часы. Он смотрел прямую трансляцию с места атаки по CNN.
Через сорок минут подъехало еще с десяток “скорых„ и машин спецподразделений. Откуда ни возьмись, как всегда в таких случаях, появились журналисты, как коршуны, кормящиеся катастрофами современного мира. Уж эти-то всегда начеку! Будьте уверены, если вам, не дай бог, случится сорваться с горы или тонуть в море, первыми, кого вы увидите, будут не спасатели Малибу. Нет-нет. Первыми окажутся журналисты, протягивающие вместо руки помощи микрофон или видеокамеру. Они сделают этакое сострадательное лицо и наполнят глаза лживыми слезами, для того чтобы задать вам единственный вопрос: “Расскажите телезрителям, что вы чувствуете, находясь на пороге гибели. Да, и, пожалуйста, короче, мы в прямом эфире, у нас мало времени„.
Итак, спецподразделения бросились оттеснять зевак и оцеплять место взрыва, санитары бросились спасать пострадавших, а журналисты бросились мешать и тем и другим, пытаясь отснять как можно больше шокирующих кадров и крупных планов. Записать все эти стоны и крики для более ужасающей картинки, которую они покажут нам сегодня вечером.
Мы с Вадимом заняли довольно удобное место для наблюдения на втором этаже “Макдоналдса„, стоящего как раз напротив выхода из метро “Проспект Мира„-кольцевая. Убедившись, что место происшествия покинули наши “скорые„, и посмотрев на работу официальных подразделений, мы допили кофе и спустились на улицу.
– Фу, гадость какая, — сплевывает себе под ноги Вадим, — никогда не нужно здесь кофе брать. Такое говно.
– А знаешь, вообще-то все испортилось. Помнишь, какой раньше бигмак был? В коробочку упакован. Коробочку раскрыл, в одной половине бигмак, в другую картошку положил. Красота! А теперь? — в этот момент мне приходит SMS, я достаю телефон и читаю послание. — Вот, наши все доехали обратно.
– Отлично, — кивает головой Вадик. — Насчет бигмака — факт. Я сегодня даже огурцы вынул. Надкусил один, а он горький какой-то.
– Я же тебе говорю, все испортилось.
– Испортилось, конечно. Но кофе-то всегда был говенный, согласись?
– Вообще-то да, — соглашаюсь я, — так и есть. Надо перекурить это дело.
– Ага. Интересно, Антон, когда первый сюжет в официальный ящик попадет?
– Я думаю, через час, не раньше. Пока смонтируют, пока то да се. А пленка “любительская„ уже поехала на CNN?
– Ага. Слушай, народ-то не расходится, — Вадим показывает пальцем на ту сторону проспекта, — я так думаю, что сейчас все зеваки в “Мак„ ломанутся.
– Вот тебе, кстати, и ответ, почему тут качество упало. Народ сюда валом повалил, а при таких объемах какое же качество?
– Да? Интересно, а в Штатах что, народа меньше? — разводит руками Вадим. — Чего же там качество не падает?
– Могут себе позволить не экономить на качестве, а все потому, что инвестиции хорошие, не то что у нас. Отсюда и результат. Поэтому, Вадим, одни в качестве декораций используют башни на Манхэттене, а другие — заплеванные площадки перед метро. Представляешь, что бы было, если бы нам с тобой дали бюджет под то, чтобы уг…ндошить тыщи три статистов? Да еще и в реальных декорациях, типа Шереметьево-2, а? Представляешь?
– Представляю, — грустно кивает головой Вадим, — мы бы этот бюджет сп…здили.
– Никакого полета мысли, — я делаю затяжку и щелчком посылаю окурок в урну. Он попадает в край и отскакивает на землю, я сквозь зубы произношу “бл…дь„. — Никакой романтики. Один сплошной цинизм.
– Романтизм нам чужд, Антон. А цинизм хотя бы ясен. Так что…
– Это точно. Слушай, нам же ехать на встречу с твоей бабкой надо. Как выбираться-то будем? Все же перекрыто.
– Может, дойдем до “Цветного Бульвара„ и на метро поедем?
– На метро? Ты ох…ел, там же теракт был сегодня!
– Какой ужас! — картинно закрывает лицо руками Вадим. — Тогда пошли на Олимпийский, тачку поймаем.
– Пошли.
На той стороне площади началось какое-то копошение. Мы остановились и стали всматриваться. Из дверей метро санитары вынесли несколько носилок, прикрытых простынями.
– А это кого несут-то? — удивляется Вадим. — Наши же все уехали.
– Наверное, кто-то в давке все-таки погиб, — резюмирую я.
– Да… прав был Женька. Ну что, пойдем?
– Пошли. Давай напрямик, мимо церкви.
– Мне когда лет десять было, я на “Спортивной„ в такую давку попал. Там футбол какой-то был. Кажется, “Спартак» играл. И вот я, маленький мальчик, смотрю на толпу, — Вадим показывает руками размер толпы.
– Ох…еть. А задавили кого?
– Я не помню, но, кажется, трупы были. Точно были. В газетах даже писали. Слушай, у тебя мелочь есть на тачку?