Я превратил говнюка в симпатягу
История о человеке, стремительно падающем в пропасть саморазрушения из-за того, что какой-то мудак плохо экранизировал его роман, а жена ушла к другому, еще вчера казалась откровением…
Вы хотите сказать, что сегодня это неактуально? Посмотрите вокруг! Все пьют, курят и наркоманят — жизнь такая! Лучшие комедианты эпохи (а мой герой — комедиант) злы на себя, окружающий мир и переживают боль.
Ну и что? Эка невидаль — жена ушла к другому.
Вы вообще смотрели первый сезон шоу?
Конечно! Вы там трахались со всем, что движется, и пытались этим (!) вернуть жену!
Но моя взяла! Несмотря на мудизм ситуации, шоу закончилось тем, что моя возлюбленная Карен, как в «Сбежавшей невесте», сиганула из-под венца ко мне в машину. А потом оказалось, что это не сон, и они проснулись в одной постели. Вас это смущает?
Нет. Меня смущает ваше желание трахнуть все, что движется…
А это кому-то когда-то мешало?
Что? Трах приемной дочери своей жены, которая в результате портит жизнь вашему герою весь фильм?
Разве?
Слушайте, перестаньте отвечать вопросом на вопрос. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Лучше реабилитируйте героя.
Самое смешное, что почти то же самое я высказал продюсеру, когда прочитал сценарий. Была история о «неандертальце», отвратительном во всех отношениях — выпивоха, трахальщик, самовлюбленный говнюк. Вполне в духе того времени. Но… ему не хватало человечности и того, что мы назвали бы посылом в будущее. И тогда я придумал, что надо превратить его в симпатягу, чтобы зритель поверил, что история-то про него самого. Получился обаятельный чувак, способный стать ролевой моделью — не в том смысле, что его поступки надо повторять, а в том, что его «маску» в принципе может примерить на себя каждый. И не задохнуться при этом от ужаса и отвращения. Это важно. Играть отъявленного негодяя неинтересно — любая ситуация требует ироничного к себе отношения. Не забывайте, что смотрите комедию, хоть мой герой и любит семью, и ненавидит сам себя. Но именно его страдания я старался сделать смешными.
Смех — в трахе?
Если вы не видите дальше своего носа — да! Откровенные сцены — вовсе не повод пощекотать нервы зрителя. Этот секс-фарс нельзя воспринимать серьезно — он тут же становится скучным. На самом-то деле секс — крутая забава. Именно это я и изображаю в этом шоу. Потому что если внимательный зритель проследит за развитием сюжета, он поймет, что секс — всего лишь рекламная уловка с намеком на откровенность. Самое главное — человеческие отношения.
Да вы, батенька, просто влюблены в Хэнка…
А как иначе? Если бы он не был мне симпатичен, разве мы бы с вами разговаривали? Да и зрители — пусть выключают телевизор, если им что-то не нравится. Я за плю-ю-ю-как-там-у-вас-ра-лизм! Но готов отвечать головой, смотрите — однажды мой герой обнаруживает себя в компании еще более чокнутых, чем он сам, и неожиданно для себя становится «голосом разума» в этой среде. А агент моего героя — Чарли — пускается во все тяжкие, такие, что Хэнку и не снились. Мой герой пытается удержать ситуацию на плаву. И из него получается неплохой рулевой! А вы дальше банального секса ничего не видите.
Нет. Я-то понимаю, что секс бывает не банальным…
Ваш юмор внушает оптимизм. Понимаете, в России есть «Преступление и наказание» Достоевского. Зубодробительно. Из серии того, что бьет пыльным мешком по голове. Но сегодня, мне кажется, важнее искупление — а это и есть главный стержень моего героя. Он кажется гораздо поверхностнее, чем есть на самом деле. А еще он говорит правду в каждом конкретном случае — признак маниакальной искренности, на мой взгляд.
Убивает он себя этим.
Или спасает? Вот в чем вопрос. Собственно, его спасают (да и все наше общество спасут) всего три вещи: умение говорить правду, стремление к одной женщине — однолюбство — несмотря на все его блядство, разврат, алкоголь и наркотики. И честность перед самим собой. Ну и периодически возникающее желание искупить свой грех, который он, кстати, оценивает вполне адекватно.
Супер. Герой нашего времени просто!
А то! Моя любимая сцена в шоу — когда мой герой бьется в универмаге с мужем какой-то женщины за пачку «тампаксов» («У моей дочери начались месячные!»). В этом весь Хэнк — насилие, завязанное на половом вопросе, отвратительное, но с большой долей правды и иронии. А на переднем плане — банальная драка в магазине. В стремлении довести до абсурда ощущение правильности (или праведности) в нашем неправильном мире — наше спасение. И я, по большому счету (уже без всяких шуток), очень хотел бы походить на свого героя! И поверьте, возможность трахать все, что движется, — последнее, чему я завидую.