Канделаки вывела на чистую воду сторонников и противников «Школы»
В ночь на четверг Валерия Гай Германика, вполне себе не эпатажная и даже симпатичная довольно спокойно гнула свою линию в программе «На ночь глядя». «Это авторское кино. Я не собирала никакую статистику. Дело не в проблемах образования. Люди начинают путать игровое кино с документальным, предъявлять мне претензии, где правда, а где нет. Я честно об этом не думала», — заключила она.
Собственно на этом можно было бы поставить точку — ну не нравится тебе какое-то произведение — не смотри. Но после показа заключительных серий, в ночь на пятницу уже бурная дискуссия развернулась в программе «Судите сами». И по большому счету она ничем не отличалась от подобного же обсуждения полгода назад после показа первых серий.
Аргументы противников сериала не изменились — мол, нечего пичкать нас чернухой: хрупкие детские души не в состоянии вынести груз «быдлотворчества» (термин оголтелого Михаила Веллера). Сторонники «Школы» говорили, что быдлом себя не считают, и ссылались на собственный школьный опыт. Гости в студии очень эмоционально, агрессивно и абсолютно не слушая друг друга сотрясали воздух пустопорожней, по сути, болтовней.
С первых же минут этого безобразия Тина Канделаки пыталась узнать, кто из присутствующих вообще-то смотрел сериал. А потом задала прямой вопрос: «Кто кроме нас с продюсером Толстуновым посмотрел хотя бы 30 серий из 69?» И подняла руку. Желающих последовать ее примеру не нашлось, разве что ведущий Максим Шевченко обнаружил признаки знания сюжета — так ему по должности и по месту работы положено. Дальше выяснилось, что присутствующие не посмотрели ни 20, ни десять серий, а остановились в лучшем случае после третьей. Так какой, спрашивается, смысл дискутировать, а нам на это смотреть? Известные, уважаемые и не очень люди в очередной раз пропиарили себя. И «Школа» тут совершенно ни при чем.
О чем говорили герои передачи «Судите сами»:
Ирина Яровая, «Единая Россия»: «Общество возмутилось, сериал перестали показывать в прайм-тайм (имеется в виду 18-часовой эфир — прим. Time Out). И это наша большая победа!.. Если вы принимаете за новое искусство пошлость, мне вас жаль! Есть французские духи и есть подделки — запах совершенно разный».
Тина Канделаки, телеведущая, член комиссии Общественной палаты по образованию: «А почему вы сами не занимаетесь своим ребенком в этот прайм-тайм? Какие родители — такие и дети. Нечего на школу валить свои проблемы… И почему вы все обсуждаете в режиме худсовета, когда главное — запретить?»
Петр Положевец, главный редактор «Учительской газеты»: «Общество впервые за 25 лет реально увидело, что происходит в школах, то, что власть все эти годы не хотела видеть. Ведь когда министры или депутаты приезжают в школы, там все вычищено, вылизано, наглажено, все ходят по струночке».
Борис Надеждин, член федерального политсовета партии «Правое дело»: «Я со своим ребенком ходил недавно в театр. Смотрел любопытную пьесу. Один молодой человек, выпускник ВУЗа, сначала зарезал отца своей любовницы. Она от этого сошла с ума. Потом он зарезал отчима — мужа своей матери. Мать отравилась. Еще он зарезал брата своей любовницы… Это «Гамлет», если кто не понял. Ужасная, чернушная история!»
Наталья Быкова, учительница с 48-летним стажем: «Фильм сделан не для детей, а для родителей и учителей, которые совершенно не знают, как живут дети. И если меня спросить: опасен ли фильм для детей? Не опасен ни в коем случае! Искусство вообще-то не влияет так непосредственно на характеры, мнения и суждения. Данный фильм не призван чему-то учить. Хороший писатель утверждает: «Мы не врачи, мы — боль!» Сериал обнажает болевые точки — язвы и раны. Надо ли прописывать лекарство от этой боли — может, кто-то и будет это делать, но в задачу режиссера это не входило. Кому-то приятно на эту боль смотреть, кому-то не очень. Ну, так не смотрите. Мне тревожно! Я знаю, что эти болевые точки есть, и поэтому мне этот фильм нужен».
Михаил Веллер, писатель: «Мы имеем выдающееся произведение в жанре быдлореализма, сформировавшегося за последние 15 лет. Через этот фильм самовоспроизводится быдло. Это уровень «Дома-2»… Правда — это всегда либо мысль о пропасти, либо мысль о посте. При взгляде в эту пропасть возникает мысль о выгребной яме. Это помесь итальянского неореализма и колхозного сортира… Совершенно не обязательно показывать кучу дерьма, чтобы понять, что мы находимся на пути к очищению».
Виктор Матизен, кинокритик, учитель в прошлом: «Точно такая же дискуссия была после показа фильма Райзмана «А если это любовь»… Пятидесятилетний опыт ничему нас не научил. По-прежнему нам подавай нормативную эстетику — должно быть определенное соотношение положительных и отрицательных героев и необходимо строить духовную вертикаль. Вы не допускаете только одного — собственного мыслительного отношения к тому, что вам показывают на экране. Вы боитесь за детей, потому что боитесь новой эстетики, которая заставляет людей думать самостоятельно. Вы этого просто не умеете».
Елена Папанова, актриса: «Когда Коко Шанель надела брюки, казалось, что это пошлость и вызов обществу. А сегодня все женщины ходят в брюках. И это нормально. Конечно, как в любом художественном произведении здесь сконцентрированы события, это своего рода гротеск. Чтобы бороться с проблемой, надо знать ее в лицо и быть вооруженным, и «Школа» — это знание для родителей, а, значит, в какой-то степени оружие».
Игорь Толстунов, продюсер: Иногда я беру в руки книжку, читаю 10 страниц и откладываю, если она мне не нравится. Но я же не топчу ее ногами… Наш фильм в ежедневном режиме смотрели несколько миллионов человек. А в сети — в несколько раз больше. Мы снимали историю о взаимном непонимании. И сегодняшнее обсуждение показывает, что мы попали в точку».