Жизнь в 35 не кончается

Ода зрелости Игорь Шулинский о спокойствии, добытом годами
Мне 40 лет. Мне кажется, что это цифра победителя. 4:0 — победа с крупным счетом, да еще всухую. Мне кажется, что я еще не жил. Что-то там было такое в 90-е, живенькое. Но потом все затухло. Конечно, чувствуются перемены. Раньше хотелось все время изменить жизнь. Свою. Чужую. Пространство вокруг. Поэтому мне нравились маленькие девочки: их можно было учить и одевать, они так наивно восторгались и как-то не по-человечески ревностно относились к работе. Каждая деталь казалась важной.

Итак, работаем мы в том же темпе — только еще заставляем других, не особо волнуясь, что подчиненные и коллеги называют тебя «сумасшедшим сумасбродом». Мы знаем, что так надо. Словно дисциплина в монастыре у Гурджиева. И мы все так же любим маленьких девочек. Только с возрастом пришло понимание, что никого ничему нельзя научить и глупо ждать какой-либо благодарности. Но как прекрасны отношения в 40 лет! И какой по-хорошему умный и страстный получается секс, когда ты научился отдаваться сегодняшнему моменту целиком, без оглядки, без сожаления, без упреков.

К сорока годам уже имя работает на тебя, и ты можешь его вовсю эксплуатировать. В нашей стране сложилась парадоксальная ситуация — банкиры становятся музыкантами, музыканты — инвестиционными банкирами. При поступлении на работу никого, по сути, не интересует твой диплом. Не то что в Германии — если уж ты получил специальность учителя, изволь работать в системе образования. Захотел чего-то еще — переучивайся. Еще необычайно радуют дети. Контакт с ними прекрасен. Ответственность перед детьми — это уж дудки! За себя до конца не отвечаешь. Есть нежность и большая любовь — вот с этим бы справиться. Недавно в клубе «Маяк» прошли дни рождения дочки актера Миши Ефремова и сына адвоката Егорова. Дети из хороших московских семей пели песни 1950-х под аккомпанемент любимой группы Абрамовича «Татьяна». Все были в умилении. Я огляделся вокруг. Вот с этим две недели назад мы сильно убрались и закончили вечер в покер-клубе. А с той милой дамой страшно набухивались, когда она еще работала в журнале «ОМ». Что мы делали с этой женщиной, я даже не могу вспоминать — мурашки по коже. Важно не зацикливаться на себе, мыслить стратегически. Главное сделано, вот они поют. Ну а мы-то всегда найдем себе применение.

Вот моя бывшая коллега Дина Ким уже пять раз на моей памяти сменила профессию, и каждый раз — звезда! А недавно в Италии я встретил чудесную итальянку. Ей 38, работала в Манчестере оператором сотовой связи. Сейчас она пиар-менеджер гостиницы на Сардинии, где номер стоит 5000 евро в день. У нее прекрасная кожа. А на вопрос, зачем, собственно, поменяла род профессиональной деятельности, она промурлыкала: «Милый, а как же мы встретились бы с тобой?»

Время калечит Алена Павлова о кризисе мотивации

Мне 34 года. Хм. Ну, о’кей, буду врать. Итак. Мне 27 лет, и я выгляжу на 15. Если встать спиной. И изо всех сил напрячь пообвисшие за годы сидения за рулем и за компьютером ягодицы. После девяти уколов ботокса и лазерной шлифовки лица, глаз и области декольте. Цифры, цифры, цифры. Чем дальше от тридцати, тем лучше умеешь считать. Считать калории, сдачу, мужчин, которые тебя бросили, женщин, которые тебя предали, годы, прожитые один другого бесцельнее. Сердечные капли, обреченно падающие на дно прабабушкиного хрустального лафитника позапрошлого века. Что происходит с людьми на рубеже от тридцатника к сорокету? «Хорошенький рубеж», — скажете вы. А я отвечу вам: между тридцатью и сорока время останавливается, чтобы было лучше видно, что мы за эти годы натворили. И мало кто из нас бывает доволен результатом своих действий. Хотя все же собственными руками делается. Правильно?

Мы уже не пытаемся винить окружающих в своих бедах, но и пока не можем расслабиться и признать свою ответственность. У некоторых процесс взросления в этом возрасте проходит быстро, но у большинства — именно так. А потом бац! — и что-то меняется. Кто-то уходит из семьи, а кто-то неожиданно женится, хоть и слыл всю жизнь гомосеком. Иные продают сетевой бизнес в спортивно-оздоровительной сфере и открывают кофейню «Булка», одним своим названием кричащую: здесь произошла революция! Революция сознания, мировоззрения и, главное, революция мотивации.

После тридцати перестает беспокоить общественное мнение. Возможно, это не самый простой отрезок жизни — вроде как решающий момент, до которого раньше казалось «еще лететь, пердеть и радоваться». Но юность промелькнула, потом все понеслось галопом — и вот нате: вы уже закрашиваете седину. Как же так?! Непонятно, но тем не менее. В тридцать с чем-то жизнь начинает отдавать ответственностью. Нехилой ответственностью за себя и за детей, которых успел наделать к этому времени.

Вы рвете на себе волосы, а сил никаких нет. Вас одолевает депрессия, вы истерите, начинаете выпивать, потом откровенно бухать, Кащенко, Ганнушкина, галоперидол, нейролептики, барбитураты, антидепрессанты, черный экран, тишина. Но потом вы отталкиваетесь своими ослабленными, дряблыми ногами от дна, на которое опустились, и всплываете на поверхность. А там, наверху, выясняется, что вы — совершенно иной, новый человек. И жизнь продолжается.