Лучшее из уходящего сезона
Последнюю пару лет московские театры провели так серенько, что составители разнообразных рейтингов еле-еле набирали пять лучших спектаклей сезона. Блистательные «Рассказы Шукшина» казались яркой инородной кометой, явление которой оправдывалось лишь тем, что спектакль поставил иностранец — Алвис Херманис. А уж канадский спектакль «Липсинк» Робера Лепажа, которым завершился прошлогодний Чеховский фестиваль, вызвал не только восторг, но и конфузливую мыслишку: «Может, мы уже и в области театра позади планеты всей?». Этот сезон доказал, что нет. Впечатляющие, классно сделанные, а главное, живые спектакли появлялись один за другим. Причем в разных жанрах, на разных зрителей ориентированные и (что особенно приятно) разными поколениями поставленные и сыгранные. Выбор лучших в этом сезоне покажется особенно субъективным, потому что есть из чего выбирать. Остановлюсь на очень не похожих друг на друга спектаклях. Подробнее о каждом из них Time Out уже писал (рецензии — на сайте), поэтому коротко.
Лучшие спектакли
«Дядя Ваня» стал открытием сезона во всех смыслах слова. Во-первых, потому что премьера состоялась в сентябре. Во-вторых, потому что создали его те, кого все хорошо знают, причем знают, чего от них можно ждать. Однако спектакль превзошел эти ожидания. При обилии чеховских трактовок, приуроченных к юбилею автора, оказалось, что именно «Дядя Ваня» попадает в самую болевую точку сегодняшнего безвременья. А Ивана Войницкого в потрясающем исполнении Сергея Маковецкого можно смело назвать лицом этого безвременья.
«Три мушкетера. Десять лет спустя» — удивительная смесь радости игры, горькой иронии по отношению к самим себе и нежности воспоминаний. Спектакль построен на контрасте двух поколений театра «ОКОЛО». Настает момент, когда «отцам» приходится признать, что у «детей» своя жизнь и свои мушкетеры.
«Ничья длится мгновение». Трехлетняя пауза Карбаускиса и необходимость привыкания к новой труппе сказались, возможно, на темпоритме спектакля. Единство дыхания он еще только обретает. Но способность этого режиссера в конкретных человеческих историях выразить философию жизни никуда не делась.
«Метод Грёнхольма» — несвойственный нашей традиции пример «хорошо сделанного спектакля» по «хорошо сделанной пьесе». Без лишних сантиментов, на предельных скоростях, с нескрываемым лоском мастерства — холодно и точно.
«История мамонта». Дипломный спектакль, ставший событием «большого» сезона. Режиссеру удалось поймать интонацию нового поколения. Ребята буквально упиваются вдруг обретенной на сцене свободой. Были бы в этой стране рачительные хозяева, ни за что не дали бы этой компании разбрестись — только так рождаются новые театры.
Лучшие роли
Актерских удач было очень много. Чтобы никого не обидеть, назову только абсолютные величины — лучшие роли не только этого, а последних сезонов, пяти по крайней мере.
Ольга Яковлева (Татьяна Марковна, «Обрыв», по И. Гончарову, режиссер Адольф Шапиро, МХТ им. А. П. Чехова). Ее бабушка Бережкова — прежде всего воплощение женственности, которая отнюдь не слабость. Она сумела долгие годы удерживать свою любовную страсть на грани достоинства, как суимение на краю обрыва. Чтобы это сыграть, даже удивительного мастерства Яковлевой мало. Тут вся судьба Яковлевой потребовалась. Сергей Маковецкий (Иван Войницкий, «Дядя Ваня», А. П. Чехов, режиссер Римас Туминас, Театр им. Евг. Вахтангова). В наше время откровенного культа успеха актер пронзительно и больно сыграл несбывшегося человека, ничего ему не простив, ни за что его не пожалев, но так, что его дядя Ваня откликнулся в каждом сидящем в зрительном зале.
Лучшие гастроли
«Идиот» (Ф. Достоевский, режиссер Эймунтас Някрошюс, театр «Мено Фортас», Литва) — очередной шедевр гениального литовца, представленный на фестивале «Сезон Станиславского». Простая история о том, как предчувствия и жажда идеальной любви убивают любовь живую и земную. Все герои — почти еще дети. Их категоричное знание «как должно быть» дамокловым мечом нависает над тем, «как есть». И они не умеют совладать с этим мечом. Только юный Мышкин принимает всех такими, какие они есть, он открыт реальности и потому меньше других защищен от нее. Спектакль создан в партнерстве с Фондом Станиславского, что дает нам возможность увидеть его в Москве еще и еще раз. «Идиота» привезут вместе с легендарным «Отелло» и на «Сезон Станиславского» этого года в середине октября.
Главные надежды
О том, что в Москве появляются целые замечательные новые актерские компании, Time Out писать не устает — специальный театральный номер (№11, от 22 марта 2010) был посвящен лучшим дебютам. Но именно в этом сезоне проклюнулись и новые режиссерские имена. Особенно ярким получился проект РАМТа, который не побоялся отдать труппу в руки пяти выпускников мастерской Сергея Женовача и получил на выходе пять отличных спектаклей в репертуар. Четыре сказки — «Как кот гулял, где ему вздумается», «Почти взаправду», «Волшебное кольцо» и «Бесстрашный барин» — очаровательные камерные игры с воображением, в которые дети с азартом включаются, кто репликами и уморительными комментариями, а кто и на сцену выбегает. Мне ближе оказался «Бесстрашный барин» в постановке Марфы Назаровой (Горвиц), где за сказочными приключениями явственно проступает опасность игры человека с судьбой. Пятая премьера заняла уже главную сцену театра. Егор Перегудов строго, даже властно поставил современную немецкую пьесу Роланда Шиммельпфеннига «Под давлением 1—3» о выживании людей в карьерной гонке.
Весьма не театральные скандалы
В отличие от прошлых сезонов, где театральный люд увлеченно следил за судебными разбирательствами по вопросам собственности, в этом сезоне главными событиями стали все же спектакли. Однако под занавес случились две очень странные истории. Максим Дунаевский подал в суд на РАМТ, так как посчитал, что в премьере мюзикла «Алые паруса» режиссер Алексей Бородин намеренно ущемил его авторские права, использовав аранжировку, не понравившуюся композитору. Вместо того чтобы найти единомышленников и поставить свою версию мюзикла, Дунаевский требует запретить вышедший спектакль. Это было бы совсем не потеатральному, если бы не служило частью рекламной кампании его нового мюзикла «Любовь и шпионаж». Второй скандал разгорелся на фоне трагедии. Безвременно умершему главному режиссеру Театра им. А. С. Пушкина Роману Козаку на смену пришел Евгений Писарев. Казалось бы, театр должен выдохнуть с некоторым облегчением. Свой человек, режиссер, поставивший в театре самые кассовые спектакли последних сезонов, отлично знает труппу. Именно Козак доверил ему режиссерский дебют, взял в команду преподавателей на своем курсе, видел в нем опору. К внезапно освободившемуся креслу потянулось такое множество рук (далеко не всегда чистых), что кандидатура Писарева могла быть воспринята как спасение. Но Николая Фоменко возмутила скорость назначения. Причем возмутила настолько, что, презрев театральный закон «show must go on», актер объявил, что больше на оскверненную сцену не выйдет. А это значит, что под угрозой оказались спектакли именно Романа Козака, где Фоменко играет главные роли, в том числе и фактическое завещание режиссера — «Бешеные деньги», который он репетировал, уже зная, что его ждет, и выпустил-таки в мае. Возможно, несдержанная обида за друга к осени уступит место чувству ответственности за его наследие.