Олег Бураков: «У меня аллергия на пустые залы»

Джазовый проект вместе с дирижером представят Омский академический симфонический оркестр и всемирно известный вокальный ансамбль Павла Шаромова. За день до концерта Олег и Павел встретились с прессой и рассказали об уникальности концерта, сложностях игры, благодарности американцев и требовательности русских.

— Олег, что послужило толчком к тому, чтобы от классики перейти к другому музыкальному пласту?

— У нас как обычно бывает? Все — воля случая. Встретил я как-то в аэропорту своего друга, пианиста, разговорились. И решили: «А может, что-нибудь из джаза?». Устроили пару концертов в Москве, Новосибирске. А потом в Новосибирской филармонии уже столкнулись с Шаромовым. И он мне: «Смотри, мы — джаз, ты — оркестр. А давай?». И началась работа. По 15 часов в день, два месяца. Так и сделали совершенно новую концертную программу. В Новосибирске с ней вот 6-й раз будем выступать.

— А что особенного в этом проекте?

— Моя работа оркестровщика. (Смеется.) На самом деле люблю эту программу. Ведь для симфонии джазовые композиции — это необычное звучание. Можно сказать, эксклюзив. Вот сейчас мы исполним 14 авторских аранжировок американских песен. Но программа постоянно «обрастает».

— Кроме того что вы талантливый дирижер, оркестровщик и аранжировщик, вы к тому же сами занимаетесь рекламой этого проекта. Какие рекламные шаги были в этот раз?

— Да, когда есть время, я берусь за маркетинг продаж. Это не потому, что мне реклама доставляет огромное удовольствие, просто, знаете, у меня аллергия на пустые залы. В прошлом году больше через учреждения действовал. А в этом… Посмотрим, надеюсь, аншлаг будет. Одно могу сказать с уверенностью — мы привезли интересную программу.

— Как сработались с Омским симфоническим оркестром?

— Честно? Мне приходилось работать с почти 30 оркестрами. С омским трудностей возникло меньше всего. Но может быть, это еще потому, что сказывается первая любовь «образца 75-го года». Я тогда еще студентом консерватории был и проходил здесь практику. А вообще — очень теплая обстановка и море энтузиазма.

— Павел, а вот вы как главный солист, согласны с мнением о том, что джаз умеют петь только афроамериканцы?

— Они эту музыку на генетическом уровне лучше чувствуют. Так, что кажется, будто душу переворачивают. Но а мы-то что? Нам же тоже хочется. А мне вот даже с самого детства хочется. Как влюбился в джаз. И как-то заразил своих артистов. До этого в репертуаре у нас было много классики, романсов. А теперь вот и джаз.

— Вы выступаете во многих странах. А чем удалось покорить Америку?

— Вообще, петь музыку той страны, в которой выступаешь, — это не очень. Потому что в любом случае лучше них спеть не получится. Но вот как-то нас пригласили на негритянские духовные песнопения в одну из баптистских церквей, мы выступили. И подходит после всего ко мне американский старичок лет 70 и говорит так удивленно-восторженно: «Никогда не думал, что у белого человека может быть такая черная душа». Это, наверное, был лучший комплимент, который я слышал.

— А чем их публика отличается от нашей?

— Вот там люди приходят в первую очередь за шоу, им нужно развлечение. Если в конце концерта кто-нибудь споткнется или упадет — то все, шоу прошло успешно. Их это веселит и радует. В России же публика более требовательная. Здесь люди приходят послушать музыку, получить эстетическое удовольствие. Так что дома выступать приятнее.

— А какие трудности возникли при создании этого необычного проекта?

— Да вообще тяжело заставить классический оркестр играть американскую музыку. Это же надо жить в этом ритме, бите, чувствовать все. Поэтому и не в любой город поедешь с гастролями — нужно ведь в первую очередь, чтобы оркестр смог «потянуть» программу. Омский симфонический с этой задачей справляется. Работать — одно удовольствие.