Быть комиссаром — это работа
Иосиф Бакштейн, комиссар Московской биеннале:
Как вы стали комиссаром?
Это такая работа… Проект Московской биеннале был инициирован мной вместе с коллегами, он казался важным для художественной ситуации в стране, в городе. Это сложная история — в отношении менеджмента, финансов, фандрайзинга. Но я вообще люблю делать проекты с элементами авантюрности. Мы начинали вместе с Женей Зябловым — он был комиссаром, я — куратором-координатором. А со Второй биеннале пришлось самому комиссарить…
Как происходит выбор куратора — человека, который, собственно, будет делать выставку?
Важно, чтобы в этой истории принимали участие профессионалы, входящие в первую десятку. Я всегда говорю, что учусь у компании Mercury — работать только с топовыми брендами. А людей, которые могут делать события на таком уровне, немного, и не каждый из них способен сделать крупный проект в России, плюс кто-то занят, кто-то болен. По кандидатурам я советуюсь с кураторами предыдущих биеннале. Потом их утверждает Министерство культуры. Но куратора нужно не только выбрать, с ним надо работать: мы обсуждаем предложения, степень их приемлемости для московской ситуации.
А что интересно самим кураторам?
Контекст, реакция аудитории на идеи, которые они предлагают…
А вы можете ее предсказать?
Я уже 65 лет живу в этой стране, поэтому могу прогнозировать. Считаю, что и первая, и вторая, и третья биеннале прошли неплохо, и это при том, что были вещи, которые выглядели чистой авантюрой — идеи использовать Музей Ленина и недостроенное здание Башни Федерации появились в последний момент. Но потом что-то из этого получилось… Публика ходила, ставила рекорды посещаемости. На Третьей биеннале у нас за 5 недель прошло более 100 тысяч человек — это очень много для Москвы. Одним из показателей, что вся эта история у нас состоялась, стало то, что многие мои знакомые из первой десятки намекают, что они тоже не прочь что-нибудь сделать в Москве.
Где мы будем искать четвертый проект? Неожиданные места для выставок — это твой кураторский, а теперь и комиссарский метод.
Не уверен — сколько можно по Москве мотаться? Мы сейчас снова ведем с «Гаражом» переговоры.
Что ожидать от следующего куратора — поклонника новейших технологий Питера Вайбеля?
Конечно, новые медиа будут присутствовать, но не доминировать. Хотя народу нравится — на биеннале в Севилье, которую осуществил Вайбель, толпы стояли. Кроме любви к медиа у него есть оригинальные историкохудожественные соображения. Судя по предварительным спискам, он хочет полноценно представить послевоенную художественную сцену — начиная где-то с 70-х, когда он начинал с венскими акционистами, был связан с Вали Экспорт…
Она, кстати, участвует?
Не знаю, хороший вопрос, я у Питера спрошу. Мы на предварительных этапах пока находимся, до обсуждения конкретных персонажей дело редко доходило.
Отечественных художников пока не обсуждали — как о них вообще узнают кураторы?
Мы собираем портфолио, просим галеристов, кураторов присылать свои предложения… Существует точка зрения, что в таких крупных проектах должно участвовать 15 процентов местных художников — если больше, то нарушается баланс, проект становится явлением местного разлива…
Будет ли когда-нибудь отечественный куратор у нашей биеннале?
Не исключаю, но Московская биеннале должна быть событием интернационального масштаба, ею должны заниматься люди, которые умеют это делать, имеют соответствующий опыт. У нас лидерами профессии являются Андрей Ерофеев, Екатерина Деготь, на международном уровне особенно заметен Виктор Мизиано.
И долго вы собираетесь этим заниматься?
Не знаю, в России трудно что-либо прогнозировать…
Как вы стали комиссаром?
Неожиданно. Позвонил министр культуры, сказал: «Поздравляю с назначением — теперь вы комиссар Русского павильона в Венеции. Скоро объявим об этом официально. Готовьтесь…»
И как к такому готовятся?
Голова кругом пошла сразу. Я начала думать — и про художника, и про куратора. О том, как организовать все так, чтобы получилось достойно.
А художника вы как выбирали?
Честно говоря, я сразу поняла, что это должен был один художник. Последние годы в павильоне представлялись коллективные проекты. Я очень уважаю Ольгу Свиблову, Виктора Мизиано и команду ГЦСИ, которые делали там выставки, но все же считаю, что биеннале — не ярмарка, где может быть много всякого разного. Круг тех, о которых может идти речь, кто может работать на таком уровне, очень узок. Я сразу подумала, а после разговора со своими сотрудниками утвердилась в том, что это должен быть Андрей Монастырский. Мы уже работали с ним раньше, он делает гениальные работы, не всегда, может быть, понятные широкой публике. Это сложное искусство, не очень красивое, эффектное такое: лампы горят, шары крутятся, все радует глаз. Публика может не понять. Поэтому возник вопрос, кто может представить Монастырского должным образом. Думала недолго — ясно, что никто лучше Бориса Гройса не знает этого художника, никто не способен лучше интерпретировать его творчество, объяснить его зрителям. Так Фонд сделал предложение стать комиссаром Борису Гройсу. Он сам выбрал художника для павильона России. Им стал Монастырский. Наши мнения совпали.
Вы работаете над проектом вместе с куратором и художником?
Я абсолютно не вмешиваюсь в творческий процесс, доверяю художнику и куратору. Моя задача — чисто организационная. Но, конечно, я знаю, что художник и куратор представят давно придуманную работу Монастырского, которую он нигде не показывал. Это будет на втором этаже павильона. А на первом этаже, вероятно, покажут архивные материалы группы «КД». С точки зрения организации, выставка кажется не слишком трудозатратной. Мы практически не будем вывозить из России произведения искусства, все будем делать на месте. Сейчас мы подписываем документы с немецкой фирмой, которая займется строительством инсталляции и экспозиции: Борис Гройс знает их возможности, они работали раньше вместе на других выставках.
У вас достаточно опыта?
Мы уже три раза участвовали в параллельной программе Венецианской биеннале, устраивали выставки, концерты, поэтические чтения, получили благодарственное письмо от директора биеннале.
К чему стремиться, какие павильоны на прошлых биеннале вам понравились?
Была прекрасная выставка Софии Каль во Французском павильоне в позапрошлый раз, а два года назад — потрясающая экспозиция Брюса Наумана. Не зря за нее дали «Золотого льва».
Кто финансирует выставку в Русском павильоне?
Министерство культуры. Если обнаружатся прорехи, Stella Art Foundation добавит денег, но надеюсь, что такой необходимости не возникнет — Монастырский не очень расточительный художник.
С вашей легкой руки биеннале стала светским событием — приезжают прелестные девушки, хвалят обеды, ругают искусство, жалуются на то, что испортили обувь в садах Жардини, где проходит биеннале.
Я пытаюсь привить любовь к искусству, которое знаю. Светская публика приезжает, слушает музыку в прекрасном исполнении — мы приглашали Паоло Конте и Валерия Гергиева, ходит на приемы… Может быть, люди хотя бы так увидят искусство, заинтересуются им. Это было бы хорошо — не для меня, для художников.