“Я всегда довожу все до предела”. Интервью с Илаем Ротом
Илай Рот — один из лидеров нового поколения режиссеров фильмов ужасов— снял всего три полнометражные картины, хотя над короткометражками работает с восьми лет. Первой полноценной лентой была «Лихорадка». Сценарий для нее Рот написал еще в 1995 году, а снять смог только в 2001-м за 1,5 млн долл. На кинофестивале в Торонто киностудии устроили за права на «Лихорадку» настоящую драку, и в итоге в прокате эта лента принесла 30 млн долл.
«Хостел», его второй ужастик, собрал 20 млн в первые выходные, притом что весь бюджет ленты составил всего 4 млн долл. Критики заявили, что Рот изобрел новый поджанр кино ужасов — gorno, или порнография с пытками. Последняя его работа, «Хостел-2», выходит в российский прокат.
Почему вы вернулись к «Хостелу»?
Честно говоря, больше всего на меня повлиял фильм Роба Зомби «Изгнанные дьяволом». Почему-то считается, что продолжение хоррора обязательно должно провалиться, что ни один сиквел не дотягивает до оригинального фильма. А потом выходит фильм типа этого, и ты думаешь: «Погодите-ка, а Роб Зомби, оказывается, многому научился, вырос как режиссер…» Ия решил: если уж делать сиквел, то такой, как «Империя наносит ответный удар» или «Крестный отец-2». Зачем вообще зацикливаться на том, что продолжение всегда хуже оригинала? Сделайте что-нибудь такое, что заставит публику забыть оригинал.
И с чего вы начали?
Со сценария. Его надо было написать лучше оригинального, но не так, чтобы казалось, что это вообще другой фильм. «Хостел» был в основном ответом на новости из Ирака, на страх людей перед пытками. Но теперь я думаю, что страх — твой сосед. События в Новом Орлеане после урагана «Катрина» показали, что в Америке при соответствующих условиях закон и порядок просто испаряются, и люди возвращаются к звериному состоянию, начинают убивать и насиловать друг друга. Мы снимали в Праге «Хостел», когда случился ураган, и спрашивали друг друга: «Где полиция, где армия? Это же Америка, 2005 год!» Нет ничего удивительного в успехе хорроров. Несколько лет назад можно было надеяться, что нас защищает армия, но теперь понятно, что она занята в каких-то других странах, докоторых нам нет дела. Полицейские тоже не помогут — в по-настоящему жесткой ситуации они разбегутся. Деньги — это бумага, террористам на них наплевать. Люди боятся. Вспомните хотя бы канзасского маньяка, который 30 лет терроризировал народ, и только недавно его поймали. Он оказался обычным парнем, ходил в церковь, его все знали. Полно убийц и садистов, которые до поры ни одной живой души не обидели, просто в какой-то момент вылезает темная сторона их натуры, и они приходят в школу и расстреливают детей. И сейчас американцы не просто чувствуют себя незащищенными, они боятся собственных соседей.
А почему вы написали сценарий от лица женщины?
Не могу похвастаться особенно сильными женскими персонажами. Однако я не хотел вводить в сюжет просто злобных девчонок. Мне хотелось создать цельные женские образы. Они даже говорят как настоящие девчонки. В первом варианте получалось, будто реплику произносит парень. Что-то типа «Эй, чувак, что за фигня? Ты чего творишь?!» Диалоги пришлось переписать. Я поговорил с Квентином Тарантино, он непревзойденный мастер женского диалога, знаток женской психологии. Как только я преодолел страх перед женскими персонажами, я стал названивать девушкам и в разговоре обращал внимание на то, как они говорят. Было весело.
Илай Рот снимает девчачье кино?
Оно снято с женской точки зрения, но парням тоже понравится, там море кровищи и секса. Это не девчачье кино, по количеству расчлененки мы догоним первый «Хостел», если не перегоним.
Почему вы вернулись в Прагу, где снимались и первый, и второй фильмы?
Я хотел добиться настроения первого «Хостела», бродил по старым местам. Важно, чтобы во втором фильме чувствовался тот же мир. Во второй «Пиле», когда в кадре появляется сортир из первого фильма, зрители аплодируют.
Сложно ли ощущать на себе внимание студии и всего мира после успеха первого фильма?
Довольно странное ощущение. Части моей личности нравится быть под микроскопом — иначе я бы вообще вел себя по-другому. Я ведь вывернулся наизнанку, чтобы мое имя стало брендом, ассоциировалось с определенным типом фильмов. Я хочу, чтобы люди видели мое имя на афише, шли в кино и знали, что их будут развлекать полтора часа подряд фильмом категории «от 18 и старше», с кровищей, кишками и голыми телками. Я всегда буду доводить все до предела и снимать кино, которое граничит с непристойностью и раздражает общество. В этом все веселье, такой уж я уродился. Я не снимаю фильмы с мыслью «Боже, только бы поклонники были довольны», я думаю: «Я — зритель. Я только что заплатил 10 баксов и пожертвовал пятничным вечером. Если я не получу того, чего хотел, то сильно разозлюсь, потому что меня обобрали, пойду в интернет и напишу, какое говно этот фильм».
Словацкая пресса очень ругала вас после первого фильма «за искажение образа Словакии». Как после этого в сиквеле оказался их бывший министр культуры?
Милан Карашко — это знаменитый словацкий актер, потом он ушел из кино и стал политиком. Он работал 13 лет подряд, и, когда мы снимали первый «Хостел», он, по-моему, как раз был министром культуры. Так вот, он пришел на пробы, а я не мог понять, знает ли он вообще, что за фильм мы делаем. Он сказал: «Фильм как фильм, обычная история, это ж как сказки для взрослых», то есть именно то, что я сам всегда говорю. Я спросил его, что думают люди вСловакии по поводу этого фильма, а он в ответ рассмеялся: «Если словаки воспринимают этот фильм всерьез, то это их проблема, а не моя. Это же художественный фильм, а не документальный». Мне трудно с ним не согласиться: в конце концов, в Техас не перестали ездить после «Техасской резни бензопилой».
Будут еще продолжения?
Ничего кроме второго «Хостела» мне пока в голову не приходит. Дальше я хотел бы заняться «Клеткой» (адаптация романа Стивена Кинга. — Прим. Time Out), но вообще-то я работаю без перерыва с 2004 года, когда я начал писать сценарий «Хостела». После завершения этогопроекта я, наверное, приторможу, возьму отпуск, куплю дом, найду наконец себе подружку.