“Нимфомания ничего не значит”
Кристина Риччи после долгого провала в карьере в этом году вернулась в кино, снявшись в двух фильмах. Один из них — «Пенелопа», романтическая сказка,напоминающая о царевне-лягушке. У героини Риччи свиное рыло, наследие семейного проклятия. Оно пропадет, когда ее полюбит тот, кто примет ее такой, какая она есть. Другой фильм — про девушку по имени Рэй, нимфоманку и психопатку, жертву домашнего насилия. Она дает каждому встречному парню — и в результате ее выкидывают без сознания на каком-то южном шоссе, избитую и раздетую. Там ее и подбирает герой Сэмюэла Л.Джексона,богобоязненный блюзмен, который приковывает грешницу к батарее и насильно учит самоуважению. Кино, которое должно было стать эдаким спиричуэлсом, христианским гимном, драмой воспитания, превратилось в S&M-фарс с девушкой на цепи и размышлением о моральных ценностях «трейлерной швали», жителей нищих районов юга США. В России этот фильм выйдет сразу на DVD, зато романтическую комедию о девушке с пятачком показывают в широком прокате.
Расскажите о «Пенелопе».
Это такая сказка для девочек, в которой главная героиня проклята, у нее лицо как у свиньи. И она, и ее семья верят, что снять проклятие можно, если она найдет мужчину, который ее полюбит. А мораль этой истории такова: у нее все время была возможность снять проклятие, все, что ей было нужно, — полюбить и принять себя.
Это была работа гримера?
Нет, я отрастила пятачок (смеется).
Я это заслужил. А трудно было работать с таким гримом?
Это был протез, но так уж сложно не было. Мы надевали его по утрам примерно за полтора часа и полчаса тратили на удаление.
Вы часто играете странных и безумных девиц, а Пенелопа, в общем, вполне обычная девушка…
Ненормальных людей играть проще. На самом деле я не такая уж сложная, даже странно, что мне настолько трудно играть обычную девушку. Нужно работать над тем, чтобы быть нормальной, «повседневной» перед камерой.Как и многим актерам, мне это неудобно.
Сэмюэл Л. Джексон рассказал, что вы настаивали на том, чтобы в «Стоне черной змеи» использовать настоящую тяжеленную цепь, — вот как далеко вы готовы были зайти ради Рэй, вашей героини. Что в ней вас так привлекло?
Я думаю,таких, как Рэй, миллионы. Есть четкая связь между сексуальным насилием в детстве и беспорядочными половыми связями, низкой самооценкой, отсутствием самоуважения. Когда я читала сценарий, Рэй показалась мне просто честным, без осуждения, примером именно такого человека. И я подумала: «О, как это здорово, увидеть неслащавую, настоящую героиню».И тогда я начала исследовать истории людей, переживших насилие в детстве. Читала статистику и воспоминания и начала действительно понимать, что Рэй пережила, всю боль и страхи, которые ее мотивировали. Я начала ей сострадать и должна была ее как бы защитить, сыграв эту роль. Я первым делом хотела прояснить всю эту историю с нимфоманией и выяснила, что это слово сейчас практически не используется, психиатры говорят, что оно почти ничего не значит — кроме того, что это распространенная мужская фантазия. Есть зависимость от секса, а нимфомания — это все равно что назвать кого-то психом.Рэй страдает от посттравматического стресса, потому что в детстве ее изнасиловали, и с тех пор она живет в страхе.
Как вы вообще приняли решение сняться в «Стоне черной змеи»?
Рэй вызвала у меня очень сильные эмоции. И я почувствовала огромную моральную ответственность, мне надо было придать этой истории такой вес, которого она заслуживает. Я хотела придать Рэй достоинство, которого она была лишена. Я читала признания людей, переживших насилие, и самое главное там то, что в детстве они все время чувствовали ярость и унижение. «Как вы можете ожидать от меня достоинства, если вы его у меня отобрали?» И я хотела вернуть ей достоинство, защитить, сыграв ее. В течение многих лет я работаю с RAINN (Национальная сеть против насилия и инцеста, благотворительная организация с круглосуточной горячей линией, по которой могут анонимно звонить жертвы насилия в семье. — Прим. Time Out). Изнасилование могло случиться сорок лет назад — а в помощи человек все еще нуждается. Не обязательно сообщать о преступлении, требовать уголовного дела — важна способность человека спокойно жить, а для этого нужна помощь. Вот это— главное, что я вынесла из фильма.
Тяжело играть такого персонажа?
Влезть в ее душу было сложно, потому что Рэй выражает себя и видит мир принципиально не так, как я. Но после того, как я провела свое исследование и поняла, откуда берется ее поведение, стало легче. Было трудно заставить себя видеть все сквозь призму беспокойства и страха.
Трудно все время быть почти голой на съемочной площадке?
Ну, пришлось привыкнуть — как и съемочной группе. Ведь играла человека, у которого нет чувства своего тела, она его не ценит. Ее тело никогда не причиняло ей ничего, кроме вреда. Она не чувствует разницы, и мне пришлось заставить себя чувствовать так же, иначе зрители увидели бы фальшь. И так же пришлось приучить к этому съемочную группу — если кому-то на съемке неудобно на меня смотреть, я это увижу на его лице, почувствую, что делаю что-то не так, и это все испортит.
А вы не боитесь, что мужчины-зрители от вида голой девушки будут тащиться, вместо того чтобы сострадать? Типа, «баба на цепи» и все такое…
Да, это меня беспокоит, но, вы знаете, из таких мужчин и получаются насильники и педофилы. Они меня беспокоят и безотносительно к этому фильму.
А как вы думаете, плакат фильма не вводит в заблуждение — что это кино про садомазохизм или что-то в этом роде?
Я думаю, что этот фильм нужно препарировать и вывернуть наизнанку. В самом сердце— история двух людей, испытывающих невыносимую боль, и они помогают друг другу исцелиться. Потом приходит режиссер, у него есть определенное видение этого фильма, а потом рекламщики выбирают самое сочное, чтобы заставить людей пойти в кино. И они все равно следуют главной идее — эксплуатации женщин. Вот что в этом фильме важно: Рэй эксплуатировали всю жизнь, и теперь она делает это сама с собой. Вот о чем этот фильм, и плакат по-моему, тоже.