Никак не мог понять, почему реакция на фильм была такой жестокой | Кино | Time Out

Никак не мог понять, почему реакция на фильм была такой жестокой

  13 декабря 2010
3 мин
Никак не мог понять, почему реакция на фильм была такой жестокой
Великий режиссер «Подглядывающего» в прежде не публиковавшемся интервью, взятом за четыре года до смерти, рассказывает, как был выкинут из британской киноиндустрии после этого фильма.

Как вы относитесь к тому, что в последние годы ваши заслуги наконец начали оценивать по достоинству?

Это был очень медленный, постепенный процесс. У меня было много врагов в высших эшелонах британской киноиндустрии, и они воспользовались первой, негативной реакцией на «Подглядывающего», чтобы похоронить меня. Многие ведь считали меня занозой в заднице! Все из-за того, что я всегда пытался делать что-то новое. Так или иначе, после «Подглядывающего» в Великобритании у меня почти не было шансов запуститься с новым фильмом.

Но вопреки популярному заблуждению «Подглядывающий» не положил конец вашей карьере.

Да, я снял в Австралии фильм «Они странная банда», который, по-моему, обладал достоинствами раннего американского кино, такого, как «Рагглз из Рэд-Гэп» Лео Маккэри. В Австралии он стал хитом, в Англии же его заклеймили как кино про рабочий класс. «Совершеннолетие» здесь тоже не приглянулось — наверное, решили, что слишком много обнаженки. Ну да, согласен, там достаточно голого тела, чтобы начать стыдливо отводить взгляд. Но ведь у Хелен Миррен прекрасное тело!

Это же из-за финансовой стороны дела у вас были проблемы с новыми проектами?

Ох, просто в том, что касается денег, я всегда был наивен. Думал, что, если у тебя хорошие актерский состав и сюжет, деньги приложатся.

А почему в Голливуд не поехали? Мартин Скорсезе, например, всегда говорил, что является вашим поклонником.

Никогда не хотел работать в Голливуде. Не подумайте, что из снобизма или чего-то подобного. Просто если мне и есть что привнести в кино, так это то, что я англичанин.

Вы приняли на себя всю критику относительно «Подглядывающего». Было ли это болезненно?

Вовсе нет. Я был уверен в своей правоте. Но я никак не мог понять, почему реакция на фильм была такой жестокой. Люди же не настолько невинны, чтобы так оскорбляться, правда?

Вы стремились подчеркнуть, как кино питает самые мрачные людские фантазии?

Я — нет, но, думаю, автор сценария Лео Маркс стремился. Он сначала хотел написать для меня фильм про двойных агентов — Лео же занимался расшифровкой кодовых посланий во время войны, — но в тот момент мне не хотелось снимать такое кино. А через неделю у Маркса появилась идея сюжета про человека, убивающего посредством кинокамеры. «Вот это дело!» — сказал я. И мы принялись за работу.

Учитывая, что вы сами появляетесь в фильме, многие сочли его вашим личным высказыванием?

Могу заверить вас, что это не так. Мой сын тоже там снялся — мне был нужен ребенок в одной из сцен, но я не хотел пользоваться услугами обученных детей-актеров — нет ничего ужаснее, поэтому взял на роль собственное дитя. Для этого эпизода был нужен отец мальчика — и я сам его сыграл. Все прошло обыденнее некуда. А Лео Маркс был катализатором.

Тревор Джонстон, Time Out London