Итоги года
Мода
Ксения Трушина: «Хорошая новость — это отсутствие плохих новостей»
В прошлом, 2009 году все прогорали, закрывались, объявляли себя банкротами. Сферу моды кризис задел за живое: «главные вещи в жизни — это не вещи», — стало думать все больше и больше людей. Потом, правда, отпустило. В 2010-м все стало налаживаться и, кажется, наладилось.
Что произошло в уходящем году? Открылся Uniqlo — что очень здорово и значительно, но объявлять это событием года как-то не поворачивается язык. Tsvetnoy Central Market — только открылся (см. стр. 36), а на полную заработает со всеми своими новыми для Москвы брендами и неслыханным обслуживанием только к февралю. «Проект 3,14» на Петровке — хороший магазин, но не больше. Были еще открытия, но раз они моментально не всплывают в памяти — значит, «не взяло».
Что еще есть в моде кроме магазинов? Модники? Они, кажется, почти перестали вести блоги. Может, просто снова появились деньги на журналы. Главные люди в отечественных модных журналах покинули свои посты — и ровно половина из них вроде как вернулась. Тенденции? 50-е и 60-е, 70-е и 90-е, «леопард» и цвет camel — в общем, тоже ничего нового. Разве что окончательно ушла мода на 80-е. Недавно в автомобильном сервисном центре я, ожидая очереди, от скуки спросила менеджера по продажам, как идут дела. «Лучше не стало, но клиент вернулся», — ответил он. Так и здесь. В магазинах ГУМа, будь то Jil Sander или Sportmax, многие размеры были раскуплены уже через пару недель после прихода новой коллекции. В ЦУМе продолжают появляться и активно раскупаться новые марки. В торговых центрах от «Метрополиса» до Vegas’а не протолкнуться. Автомобильные пробки возле всех ТРЦ «МЕГА» бьют рекорды. Стало ли лучше — вопрос. Но норма потребления вернулась к докризисной планке и определенно собирается идти на повышение.
Красота
Мария Богданкевич о том, насколько красивее мы стали за год
1. Органические движения. В Европе и Америке бум на органическую косметику давно прошел, и она просто стала частью жизни. У нас все сложнее. Уже неоднократно москвичей пытались приучить к органике, и все никак. Нежно любимая мною марка Kibio с прилавков исчезла. Зато массовую органическую атаку в этом году устроили в L’Occitane. Помимо собственной органической линии привезли знаменитую Melvita — с медовыми кремами, цветочными водами, маслом карите и прочими достижениями. Надеюсь, приживется.
2. Англичане в Москве. Культовая английская косметика Molto Brown приехала в Москву, сначала появилась в «Весне», следом в ЦУМе и в «Иль де Ботэ», народ так обрадовался, что вот уже несколько месяцев толпится вокруг прилавков с гелями и шампунями и скупает все подряд. Jo Malone, еще одна знаменитая английская марка, тут же открыла новый корнер в «Весне».
3. Волосы, недорого! Все больше приятных альтернатив дешевым шампуням за 100 рублей и дорогим за 1500 и выше. Расширилась массовая линия Toni&Guy, затем появились одноименный уход и стайлинг прославленного канадского парикмахера Марка Энтони. Английский парикмахер Джон Фрида тоже расширил линейку имени себя. Моемся, не жалеем.
4. Качественная ниша. Вслед за знаменитыми эксклюзивными коллекциями ароматов Chanel и Hermes, которые продаются в бутиках и не похожи на остальные ароматы этих марок, по тому же принципу коллекции выпустили Dolce & Gabbana и Dior. Когда прославленные марки берутся за нишевые необычные ароматы, у них они получаются как минимум качественными. Остальное — дело вкуса.
5. Парфюмеры в гости к нам. В этом году в Москве побывал легендарный Жан-Клод Эллена с новым ароматом Voyage d’Hermes, затем Франсуа Демаши с новой коллекцией ароматов Dior, которая в Москву приехала ровно тогда же, когда появилась в Париже. А также целая плеяда нишевых звезд — создатель знаменитых «Молекул», внук Нины Ричи со своими ароматами Juliette Has a Gun, создатель парфюмов Byredo Бен Горхам и многие другие. Нам определенно есть чем пахнуть.
6. Городские салоны. За год в Москве открылось несколько приятных мест — небольших, уютных салонов, не спа и не клиник, а именно салонов красоты — таких как Malinari, Chamonix, «Все звезды», «Магия красоты». Их отличительные особенности — хорошая команда стилистов, несколько видов маникюрапедикюра и непременно отличный массажист.
7. Для пассажиров с детьми. В этом году в салонах начался бэби-бум. Сначала открылся «Мечты Виктории», с детской комнатой, отдельным залом для подростков, детскими и подростковыми процедурами. Следом детское меню в своих салонах ввела ветеран московского салонного бизнеса Ланна Камилина: делают стрижку, укладку, маникюр, плюс девочкам дают уроки косоплетения. И, наконец, осенью открылся полностью детский салон красоты «Якиманка».
Рестораны
Надежда Сухова: «Люди стали гораздо разборчивее и в еде, и в выпивке»
Осенью случился ресторанный бум: сейчас новые рестораны, кафе и бары появляются на карте города с такими частотой и скоростью, каких еще не было, пожалуй, никогда. Заоблачно дорогих среди них — меньшинство. И если уж четырехзначные цены присутствуют в меню, объясняется это не метафизической «особой атмосферой», модой на ресторатора или музейным интерьером, а весьма конкретными и ощутимыми вещами. Авторским надзором Пьера Ганьера. Или тем, что на кухню под заказ выписывают такие специалитеты, как, например, паста из перцев, вяленных в Японии на снегу. Если же меню не блещет оригинальностью, то и средний счет вполне себе средний. Котлеты в новиковском Company впервые имеют цену котлет, а не чугунного моста. Главный же тренд уходящего года — городские кафе с невысоким ценником и небанальной едой. Вездесущие суши и карбонары, рукколы с креветками и бефстроганов сдают наконец свои позиции. Народ всерьез заинтересовался кулинарией — смотрит тематические передачи, выписывает журналы, зачитывается блогами, обсуждает рецепты на светских раутах. И потому с благодарностью идет есть в «Рагу», «Хачапури», Delicatessen и DoDo, где готовят домашние паштеты, используют сезонные овощи и грибы, жарят фермерских цыплят. Любопытно, что новое слово в ресторанной жизни города сказано не владельцами больших холдингов, групп компаний и сетей (те определенно больше думают о бизнесе, чем об идее), а скорее любителями вкусно поесть. И вкусно выпить, кстати. Вторая важная тенденция 2010-го — бары. Их становится все больше, и они все приятнее: Noor, Ketama Bar, «Арт-Академия», «Клава», «Стрелка», Bontempi, «Белка». Если есть вне дома мы научились и даже уже умеем совмещать обеды-ужины с другими развлечениями типа кино, игр в «Мафию», «Монополию» или кулинарных мастер-классов, то теперь мы научаемся пьянствовать красиво. Вполне успешно, надо сказать.
Кино
Денис Рузаев о самых показательных фильмах года
Последний год нулевых запомнится не только валом 3D и теперь уже официально оформленной (каннским триумфом Апичатпона Вирасетакуна) сменой парадигмы в фестивальном кино, но и трансформациями давно уже признанных авторов. Образцом такого превращения в форме развития может служить, возможно, важнейший фильм года — «Социальная сеть» Дэвида Финчера. Байопик не столько Марка Цукерберга, сколько его всепобеждающего сетевого создания окрестили — и заслуженно — «Гражданином Кейном» нашего времени еще до выхода на экраны. Но если болезненную одержимость героев самим процессом творения фиксируют оба фильма, то Финчер еще и регистрирует трудные отношения творца со своим детищем. Ксанаду не должен был быть достроен, оставаясь знаком невозможности Кейна вернуться к детству и саночкам «Роузбад». Facebook же предстает в «Социальной сети» не только полноправным героем. И в этом плане фильм Финчера, тасующий жанры и точки зрения, чтобы обозначить различные версии правды, все-таки дает понять: единственная в этой истории правда — на мерцающем экране ноутбука.
На противоположном полюсе — авторы, обнаружившие, наоборот, почти полную деградацию. И здесь живописнейший пример — конечно, «Утомленные солнцем: Предстояние». Помпезное возвращение Никиты Михалкова к своему последнему бесспорно успешному фильму обернулось крахом даже среди рядовых зрителей — что для режиссера, упрямо принуждающего общество к консенсусу, должно быть особенно болезненно. Главное же в том, что Михалков, десятилетиями отказывавший публике в наличии хорошего вкуса, в «Предстоянии» и сам продемонстрировал его полную утрату. Пожалуй, единственный вариант, при котором его последний фильм можно смотреть без отторжения, — увидеть в нем уморительный гиньоль, окарикатуренный матом, летающими испражнениями, восстанием из мертвых и, конечно, сиськами. И вот на этой территории еще, пожалуй, никто не работал с таким размахом.
Выставки
Фаина Балаховская: «Главным содержанием художественной жизни становятся судебные процессы»
282-й статье пора присваивать почетное звание «художественная». За обвинительным приговором по делу «Запретного искусства» Юрию Самодурову и Андрею Ерофееву (на штраф собирали всем миром) последовало преследование молодого художника Антона Николаева и журнала «Артхроника» — напечатанная в нем картинка расценивается все по той же статье как «оскорбление чувств православных верующих». Под самый конец года арестовали членов группы «Война». Антон Воротников и Леонид Николаев — соавторы самого запоминающегося, без сомнения — действительно выдающегося, к тому же бескомпромиссно честного и ни в коей мере не коммерческого произведения «Х.й в гостях у ФСБ» — обвиняются не в простой хулиганке, незначительной порче машин, а в ненависти к социальным группам, конкретно — милиционерам, за акцию «Дворцовый переворот». На музейном фронте без заметных перемен. Бессменный директор ГМИИ им. А. С. Пушкина, не оглядываясь на собственный возраст, готовится праздновать юбилей музея в 2012 году. Третьяковская галерея доказывает, что всегда может быть хуже. И только Музеи Кремля продолжают делать выставки высокого качества. Чуть двинулся вперед Музей современного искусства: новая экспозиция, сделанная под руководством Юрия Аввакумова, доказала: здание на Петровке не безнадежно, если приделать к нему хорошие руки. А если показывать в нем таких художников, как Мартин Крид, — будет совсем хорошо. Современное искусство отвоевывало бывшие промышленные территории. Новые площадки на «Винзаводе», «Красном Октябре», заводе «Манометр» на Яузе заполняются продуктом пусть не очень разнообразным, но вполне приличным.
Жизнью наполнял Москву русско-французский год. Желающие увидели работы звезд настоящих, восходящих и потенциальных. Потрясла блестящая работа чиновников министерства культуры, сумевших так организовать выставочный обмен, что в ответ на невероятного состава выставку отечественных средневековых сокровищ в Лувре России продали (даже без скидки) путешествующую по миру, собирая деньги на свой музей, ретроспективу Пикассо. Зато в Пушкинский стояли очереди.
Концерты
Кирилл Шамсутдинов: «Дожили до шоу-биза!»
В 2010-м нас стали все чаще посещать те артисты, кого раньше везти было либо сложно из-за статуса (например, и Леонард Коэн; их концерты, кстати, были лучшими в этом году), либо невыгодно из-за их нишевости (Pogues и Матисьяху), либо рискованно из-за «отсталости» фанатов — что-нибудь очень экспериментаторское типа нойзеров Health. А их, вишь ты, везут, пусть даже часть концертов отменяется, как у Шерил Кроу или Ke$a. Правда, везшее последних агентство «Мельница» решало вопрос отмены концертов загодя и спокойно, а не как «TopConcert» Татьяны Дальской, проваливший мартовские выступления Tokio Hotel, оставив без денег и артистов, и слушателей. Тот инцидент подпортил нашим импресарио проклюнувшуюся было репутацию. Но все равно рост качества промоушена налицо. В частности, в хип-хопе: организаторы везут сюда уже не мультиплатиновых сутенеров типа The Game, а все больше новичков или яростных витий-инсургентов (Wu-Tang, Coka Nostra, MF DOOM). Тем временем местный хип-хоп окончательно догнал русский рок 80-х по воздействию на массы и протестной патетике. Если Юрия Шевчука коллеги по цеху не только не поддержали в его своеволии, но и предали остракизму, то рэп-поэты ни на миг не забывали, что они граждане. И флагманом среди них был Noize MC, абсолютный герой этого года.
А вот на новые имена год был небогат, за малым исключением. Зато выпустили по релизу старички: «Вежливый отказ», Найк Борзов, «Николай Коперник», «Мегаполис» (у их гениального «Супертанго» 14 лет выдержки) и даже «Тайм Аут», если кто любит; плюс вернулся на сцену «Ленинград», хоть и не ясно, зачем. И только с площадками к концу года status quo: на смену «Икре», утратившей свои позиции, пришел ее идейный наследник China Town Cafe; а знамя временно закрытого Пожнадзором «Б1» подхватила новенькая Arena. Так что есть где слушать, есть кого. А чем чаще ходить на концерты, тем больше их будет, тем лучше они станут. Это не промоутер молодец, а мы с вами — слушатели. Так что все в наших руках!
Клубы
Роберт Гараев о том, чем этот год отличался от предыдущего
В 2010-м открылось много заведений и прошло много веселых вечеринок, но главным было даже не это, а одна простая и, кажется, очень правильная тенденция. Вот в лондонских пабах бармены помогают дойти до дома старушкам, которые в родном заведении провели полжизни, познакомились со своими мужьями и любовниками, а их внуки здесь также стали завсегдатаями, да еще успели нарожать будущих клиентов. В Москве таких баров нет в принципе и не будет в ближайшие 50 лет. Но этот год показал, что концепция бара при умелом промоушене все-таки имеет место быть на наших пространствах. Летом появились главные претенденты на «открытие года» — «Стрелка» (на «Красном Октябре») и миниатюрная «Клава» (на Малой Бронной), сильными в своих категориях уже были Noor и «Луч». Абсолютно разный народ посещал эти места, но (наверно, спасибо промоутеру Филиппу Миронову) сейчас в «Клаве» еженедельные аншлаги, а «Стрелка» находится, скорее, на скамейке запасных. В качестве самых запоминающихся клубных моментов можно отметить замечательное летнее открытие «Лебединого озера» и афте-пати фестиваля Transmusicale с Мэтью Хербертом в лофте дизайнера Дениса Симачева.
Летний успех, пожалуй, главного клуба-бара этого года — Rolling Stones Bar — был, скорее, неожидан, но приятен. Их летняя площадка (которая тянет на отдельную номинацию) заслуживает своих комплиментов, но больше всего танцевать в этом году хотелось все-таки в Partizen или «Солянке», которая, несмотря на введенный запрет для входа несовершеннолетним посетителям, не растеряла свою публику и выдала осенью ударную дозу отличных вечеринок. Лучшие афте-пати, как водится, были (и, похоже, еще будут) на «Крыше Мира», так как Фиш и Спайдер пока пребывают на своих тронах, а из новых диджеев, конечно же, хочется отметить Валю Зайцеву и Антона Лымарева. Сумбурно, но так…
Театр
Елена Груева: «Появилась плеяда молодых режиссеров, и это обнадеживает»
Есть у меня такое ощущение, что 2010 год театром забыт не будет. И вовсе не потому, что он был юбилейным — 150 лет Чехову. Для всего мира Антон Павлович — главный русский драматург. И весь мир откликнулся на беспрецедентный проект Чеховского фестиваля: ведущие режиссеры со всего света по заказу поставили спектакли,посвященные юбиляру, и показали их в Москве. Удач было немного, но «Донка» Даниэле Финци Паски, например, стоила свеч. Юбилеев у нас много, нам еще 150-летие Станиславского в 2012 году пережить предстоит. И не потому, что был Годом России – Франции, с фестивалем «Другой театр из Франции», гастролями «Комеди Франсез» и множеством совместных любопытных и не очень проектов. Следующий год мы проведем в паре с Италией. В 2010-м обозначилась явственная граница театральных поколений. Мастера задались вопросом: чего, собственно, стоит наше мастерство? К пушкинскому «Триптиху» Петра Фоменко, в котором режиссер неудержимую страсть к игре заподозрил в бесовском начале, добавилось жгучее сомнение Константина Райкина и Валерия Фокина, которые в спектакле «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» задались вопросом, что они могут сделать с той властью над умами, которую им дало их мастерство. Выпускники же проявили недюжинное стремление мастерством овладеть, а не завоевывать дешевую популярность за счет надоевшего эпатажа. Самым ярким стал проект РАМТа «Молодые режиссеры — детям». Наконец появилась целая плеяда режиссеров. А это — надежда. И еще. Им — приходящим — похоже, есть что сказать о самих себе. В целом ряде молодежных спектаклей («История мамонта», «Убийца», «На солнечной стороне», «Оглянись во гневе» — лишь несколько примеров) наметилась тема усталости поколения энтертеймента от этого самого энтертеймента. Они с удивлением обнаруживают в самих себе тягу к «простым вещам»: теплоте общения, любви, даже к будням, с которыми еще пока не очень знают, что делать. А мы разве знаем?
Балет и танец
Анна Гордеева: «Экспрессионизм —- вещь, российскому балету незнакомая»
Премьера года — «Маленькая смерть» и «Шесть танцев» в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича Данченко. Какой-нибудь спектакль Иржи Килиана в течение последних двадцати лет мечтали заполучить все российские театры — но обосновавшийся в Нидерландах великий чех все время вежливо отказывал. А тут вдруг согласился и продал Музыкальному театру право танцевать два своих знаменитых балета на музыку Моцарта. И теперь по сцене с велосипедной скоростью разъезжают черные кринолины, с завитых париков в воздух взлетает густая пудра, и пространство рассекают шпаги. Большой театр только завистливо вздыхает. Самой интересной гастролью стала «Жизель» Матса Эка, привезенная в Москву балетом Лионской оперы, — один из главных спектаклей конца ХХ века, в Европе сто раз пережеванный и процитированный другими хореографами, у нас же все еще ввергающий праведных балетоманов в шок. Когда преданная возлюбленным героиня сходит с ума — зрители получают не трогательную и элегантную скорбь, а дикие прыжки настоящей сумасшедшей. А возлюбленный вместо патетического возложения букетика на могилку тоже сходит с ума и абсолютно голый прячется в колосящихся хлебах. Экспрессионизм — вещь, российскому балету почти незнакомая.
Дебютантом года можно заслуженно назвать Ивана Васильева. Юный премьер Большого получил две легендарные роли — Петрушки в фокинском спектакле и Юноши в балете Ролана Пети «Юноша и Смерть». И оба трагических балета превратил в жизнерадостный набор трюков, наплевав на всякую там экзистенцию. Должно быть, танцовщик вообще не представляет себе, что девушка может сказать ему «нет», — и уж тем более не может вообразить, что из-за этого можно повеситься. Ну и прекрасно. За душевное здоровье артиста можно не волноваться.
Фестиваль года — «Интраданс»: иностранные культурные центры прислали в Россию семь занимающихся современным танцем хореографов, и те поставили в разных городах семь спектаклей, которые в мае показали в Москве. Опыт оказался очень удачным — три постановки вошли в шорт-лист «Золотой маски» как лучшие работы сезона.
Классика и опера
Михаил Фихтенгольц: «С концертами у нас неплохо, а вот с оперными постановками — пока не очень»
Что бы ни говорили о падении интереса в индустрии классической музыки, пациент, как говорится, скорее жив, чем мертв. Московская филармония по-прежнему в невероятных количествах предлагает абонементы на любой вкус и за любую цену, не отстает Дом музыки, по паре пафосных мероприятий в месяц делает новый концертный зал на Барвихе, оперные театры живут своей пусть не слишком насыщенной, но какой-никакой жизнью. Иное дело, что по-настоящему стоящих событий мало — но ведь, с другой стороны, много их быть и не должно. Подозрительно много удачных событий было в рамках Года Франции в России: как не вспомнить дивный концерт ансамбля Les Arts Florissants или же программы Пьер-Лорана Эмара, или же «Ромео и Джульетту» Гуно, оперный блокбастер, виртуозно разыгранный в концертных условиях интернациональной командой певцов.
Кстати, все эти события происходили в Концертном зале им. П. И. Чайковского, в отсутствие Большого Консерватории взявшем на себя функции главной концертной площадки города. Опять же можно сколько угодно оплакивать БЗК и его легендарную акустику, но в КЗЧ добираться удобнее и звучит там сейчас превосходно.
Из плохого же можно констатировать, что все без исключения оперные театры продолжают блуждать впотьмах и не выберутся из замкнутого круга собственных проблем и предрассудков: полуудачи перемежаются полупровалами, и даже фирменный тандем Дмитрия Чернякова и Теодора Курентзиса не спас новую постановку «Дон Жуана» в Большом театре от кислой реакции прессы и равнодушия публики — когда ожидания велики, разочарования бывают особенно горькими. Так что если сильные концертные впечатления можно получить, не выезжая за пределы МКАД, то за оперными потрясениями по-прежнему лучше выбираться за границы нашей необъятной Родины.
Книги
Нина Иванова о том, кому и за что дали в 2010 году
Несмотря на обилие в отечественном календаре литературных премий, нельзя сказать, что у нас с ними хорошо. Скорее наоборот — у нас с ними из рук вон плохо, и от года к году становится все хуже и хуже. Даже несмотря на то, что число литературных конкурсов неуклонно растет. Вот, например, появилась в прошлом году литературная премия «НОС» («новая словесность» или «новая социальность» — кому как больше нравится, тот пусть так и расшифровывает). Делает ее очень уважаемая интеллектуалка и культурный менеджер Ирина Прохорова. Была придумана сложная красивая процедура определения лауреата. Но гора родила мышь: первым лауреатом в январе уходящего года названа выросшая из поэта в прозаика Елена Элтанг за книгу «Каменные клены». Неплохую книгу, но и не сказать, чтобы великую. Средненькую такую. Значимую для автора, но не для отдельного читателя или современной литературы в целом. Пшик, одним словом. Короткий список «НОСа» этого года внушает больше оптимизма: в него вошли Сорокин с повестью «Метель» (в прошлом году его даже в финалисты не взяли), Пелевин — с романом «t». Также на «НОС» номинированы Лидия Головкова (документальная книга «Сухановская тюрьма»), Максим Осипов (книга «Грех жаловаться»), Всеволод Бенигсен (роман «Раяд»), Павел Пепперштейн (сборник рассказов «Весна»), Василий Авченко (роман «Правый руль»), Алексей Иванов (книга-альбом «Хребет России»), Павел Нерлер (документальная книга «Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений», при участии Николая Поболя и Дмитрия Зубарева). Имя лауреата мы узнаем в январе 2011 года. Хочется верить, что им станет не Алексей Иванов, под руку с Леонидом Парфеновым слепивший конъюнктурный проект «Хребет России».
То же и с пафосным мероприятием под названием «Большая книга». В советские времена было такое выражение — «датский поэт», так говорили про того, кто пишет стихи к датам. И надо же было такому случиться, чтобы все члены многочисленного жюри конкурса (более 100 человек) оказались в большинстве своем «датчанами»: первое и третье место они присудили соответственно Павлу Басинскому («Лев Толстой: Бегство из рая») и Виктору Пелевину (роман «t») за книги про Толстого (в конце ноября отмечалось 100-летие со дня смерти классика). Второе же место занял Александр Иличевский за роман «Перс». Оказалось, что и тут не обошлось без юбилея: в этом году исполнилось 125 лет со дня рождения Велемира Хлебникова, который играет не последнюю роль в «Персе». А Чехов, которому в этом году стукнуло 150, аж получил приз за личный вклад в литературу — бедный Антон Павлович, наверное, шишку о крышку гроба набил, когда ему об этом донесли. Удивил только «Русский Букер». В последние годы его принято было хаять на разные лады: мол, присуждают кому ни попадя, ни новых имен не открывают, ни за мейнстримом не поспевают. И вот наконец-то! В этом году из списка в шесть финалистов — Олег Зайончковский («Счастье возможно»), Андрей Иванов («Путешествие Ханумана на Лолланд»), Елена Колядина («Цветочный крест»), Мариам Петросян («Дом, в котором…»), Герман Садулаев («Шалинский рейд»), Маргарита Хемлин («Клоцвог») — жюри выбрало «темную лошадку», никому не известную литературную хулиганку из Вологды Елену Колядину, написавшую псевдоисторический православный эротический (!) роман, действие которого происходит во времена Алексея Михайловича. Начинается книга провокационной фразой «В афедрон не давала ли?».
Единственная премия, которая всегда верна себе и практически безупречна с точки зрения лауреатов, — старейшая (с 1978 года) независимая литературная награда — Премия им. Андрея Белого. В этом году ее лауреатом стал замечательный и незаслуженно забытый прозаик Анатолий Гаврилов (он живет во Владимире и работает почтальоном) за книгу «Берлинская флейта». Говорят, что недавно переиздание его текстов в серии «Уроки русского» немного помогло ему в его непростой жизни. А теперь вот еще и премия — хоть и безденежная (в награду даются бутылка водки и зеленое яблоко на закуску), зато знаменитая и уважаемая. Пусть и это поможет тоже.