Главное для меня — красота, будь то Венеции или Джоли
Знаете, у Дарио Ардженто есть фильм «Любите ли вы Хичкока?» А вы бы как на этот вопрос ответили? Мне ваш фильм показался очень хичкоковским.
Если «Турист» получился похожим на Хичкока — тут я не виноват, это подсознательное. Я, конечно, хорошо знаю фильмы Хичкока и считаю его одним из лучших режиссеров в истории кино. По-моему, именно он сделал Голливуд таким, какой он сегодня (в хорошем смысле, разумеется). Хичкок сильно повлиял на меня, но не настолько, чтобы я умышленно копировал его в «Туристе». Хичкок ассоциируется у всех с элегантностью, гламуром, женщинами-соблазнительницами… Как раз на этом и основана магия Голливуда, а вовсе не на фильмах про грузовики, которые превращаются в роботов! Вы же понимаете, о чем я говорю?
О «Трансформерах», очевидно.
(смеется) Ну да, ну да. Так вот: роскошные женщины, которые целуют тебя в тот же день, когда ты их встречаешь, как это часто бывает у Хичкока — для меня куда большее волшебство, чем все эти компьютерные фокусы. Именно поэтому, наверное, в моем первом голливудском фильме есть немного от Хичкока.
За свой дебют «Жизнь других» вы сразу получили Оскар. Вы же знаете, что многие великие режиссеры — Мартин Скорсезе, например — мечтали об этой награде годами, а тот же Хичкок так ее и не получил? Что вы почувствовали, когда вам вручали заветную статуэтку?
Конечно, я очень хотел получить ее — не столько для себя, сколько для Германии. Если Алексей Учитель получит Оскар в этом году, на статуэтке, которую он поставит себе на полку, не будет написано «Алексей Учитель». Как на золотой олимпийской медали, там будет надпись «Россия». Вот и на моем Оскаре написано «Германия». Я очень, очень боялся подвести свою страну, и поэтому отвечу честно: когда я получил статуэтку, прежде всего почувствовал не радость, а облегчение. Не подвел!
Вы вообще считаете себя немецким режиссером?
Да, немецким и европейским. Между Америкой и Европой большая разница: наше кино в большей степени основано на литературе, а американское — на другом кино. Европейские киноактеры (в отличие от американских) часто имеют театральный опыт, а режиссеры в Европе прекрасно знают театральный репертуар. В Голливуде, впрочем, тоже работает много европейцев…
Конечно. Хичкок был европейцем!
Да что Хичкок! Билли Уайлдер был европейцем!
Кстати, это же ваш первый опыт в Голливуде, и сразу две такие суперзвезды вместе — Анджелина Джоли и Джонни Депп. Спорили ли они с вами, навязывали ли свою волю, влияли на происходящее? Вот, например, сверхкрупный план губ Анджелины Джоли в финале — вы его сами придумали?
Но они же только актеры! Конечно, их любят миллионы людей, но, по-моему, нет ни одного актера на Земле, который осмелился бы сказать режиссеру: «А вот тут я хочу крупный план моих губ или носа!» Это же безумие! (смеется) Вы же про ту сцену с ножом? Нет, ну я просто подумал, что в этой сцене зритель должен почувствовать угрозу… Разве кто-то может испугаться, когда злодей просто говорит: «Я тебя убью», или «Я сейчас тебе выстрелю в сердце»?! И я подумал: какой элемент мифа Анджелины самый иконографический? Разумеется, губы. Поэтому если злодей грозится их порезать — это максимально жуткий момент. Должен подействовать на зрителей! (смеется)