«Надо смотреть „Такси“ и Тарковского»
Жерар Кравчик и Венсан Перес на съемках «Фанфан-Тюльпана»
Продюсер ваших фильмов Люк Бессон — ваш ровесник, ну почти. И в кино вы пришли примерно в начале 1980-х годов. Как, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
Ну какой же он мне ровесник, он гораздо моложе (на шесть лет. — Прим. Time Out)! А познакомились мы так. Я снимал фильм «Конец лета». Многие из моей съемочной группы стали работать над фильмом «Голубая бездна», который снимался в то же самое время. Я поехал в группу Люка Бессона, чтобы встретиться по работе с одним из моих сотрудников, там и познакомился с Люком. Бессон снимал в Антибе, в дельфинарии. Дельфин упрямо отказывался выполнять команды режиссера. Съемки проходили очень сложно и в итоге растянулись на девять месяцев.Там не только дельфин мешал. C тех пор мы всегда были на связи.И так продолжалось до фильма «Такси», когда Бессон пригласил меня подменить режиссера Жерара Пиреса: он сломал ногу, и было непонятно, сможет дальше работать или нет. Через месяц он поправился, но я к этому времени уже успел отснять половину фильма, привнести много от себя. Если бы я не стал работать над «Такси», фильм мог вообще не состояться. Дело в том, что были получены все официальные разрешения на съемки в Марселе, и продлить срок действия или перенести их было очень сложно. Подменить Пиреса надо было «здесь и сейчас», а я оказался рядом. А всего с Бессоном мы поставили пять картин: четыре «Такси» и «Фанфан-Тюльпана». Есть и совместные задумки на будущее, но пока это секрет.
Почему в 1990-х годах вы перестали снимать кино для проката и занялись рекламой?
Я подписал контракт с одним французским продюсером на три фильма сроком на пять лет. В итоге продюсер не смог реализовать ни один проект, хотя я написал сценарии ко всем трем фильмам. Однако я был связан контрактом, и в течение пяти лет не имел права снимать другое кино для проката. Пришлось заняться рекламой.
На самом деле, может, это и неплохо. После моих первых фильмов мне необходима была передышка, чтобы переосмыслить некоторые творческие вещи. А лучшее средство «перезарядить батарейки» для режиссера — это как раз съемка рекламных роликов.
Похоже, современные режиссеры разочаровались в серьезном кино и стали снимать одноклеточные развлекательные фильмы. Кажется, то же самое случилось с Люком Бессоном, с вами… со всем поколением 50-х годов рождения. Почему это произошло?
Я категорически не согласен с такой постановкой вопроса. Все что угодно можно рассказать, любую мысль донести посредством разных жанров. Вы же слушаете одновременно и рэп, и попсу, и Моцарта, и симфонию Малера, «Роллинг стоунз». Можно читать и комиксы, и Достоевского, и Флобера. То же самое и в кино. Главное, на мой взгляд,иметь свободный выбор в кино, чтобы все жанры были доступны. Нам не всегда хочется смотреть картины с серьезным посылом. Вообще история кино начиналась как простое развлечение, аттракцион, фокус. Развлекательный жанр — полноценный, ничем не лучше и не хуже других. Нельзя рассматривать комедию как низкий жанр. Нет плохих жанров, есть плохие, посредственные фильмы. Есть комедии, которые гораздо глубже изучают и описывают общество, чем «серьезные» картины.
Вопрос не в том, какой жанр, а в том, что закладывается в комедию. Любая история может быть по-настоящему смешной, только если в ней присутствует содержание. Иначе комедия выливается в простой гэг — когда кто-то споткнулся, упал, «отжался»… Я использую иногда гэги в своих фильмах, но не зацикливаюсь на них. И прочтение того же «Красного отеля» может быть реализовано на различных уровнях. В этом фильме высмеиваются дефицит морали, эгоизм, лицемерие, нередко свойственные социальным институтам. И сам по себе факт смеха со стороны зрителей означает, что публика поняла скрытый смысл фильма. Нужно довериться зрителям, прислушаться к их интересам. И содержание, и проблематика фильмов, которые идут в прокате, — это проблема не режиссеров, а дистрибуции. Нужно, чтобы в прокате был выбор и можно было посмотреть и «Такси», и Тарковского.
Режиссер Питер Гринуэй утверждает, что кино умерло. Вы с ним согласны?
Ну, это говорил не только Гринуэй. Годар говорил то же самое. Кино всегда было больным, которого все жалели. На самом деле кино — еще очень молодой вид искусства, и поэтому правильнее говорить, скорее, лишь о его росте, становлении, о смерти же пока рановато. Конечно, состояние благодати — большое, настоящее, исключительное кино — случается редко. И такой фильм — нечто особенное, масштабное, нечто большее, чем просто смесь разных видов искусств, из которых оно высосало соки. Это и есть настоящее кино. Но мы еще только в самом начале этого пути. Кино живо. Оно временами болеет, но это детские болезни.