Светлый человек
Обычно в консервативном мире академической музыки, когда речь заходит о юбилеях, то виновника торжества перестают воспринимать как живого человека. Чем внушительнее цифра, тем больше почтения к имениннику и тем тщательнее из него делают икону: его помещают на почетное место, бьют поклоны, на официальной части мероприятия звучат нескончаемые речи, а на неофициальной — тосты. Весь ритуал к человеку, ради которого он подготовлен, прямого отношения уже не имеет. Не так в случае с Щедриным: он прибывает в Москву из Германии заранее.Но он будет работать — играть камерный вечер, мотаться по репетициям и раздавать интервью. Мне удается разыскать его по телефону — он где-то в Испании и на днях должен лететь в Мюнхен, где живет последние годы. На вопрос, не утомляет ли его уже начавшаяся юбилейная гонка (сам день рождения — 16 декабря), Щедрин с юмором отвечает: «Пока нет, барометр еще не зашкаливает, но вот приеду в Москву, тогда, наверное, и начнется». И добавляет: «Для меня счастье и действительно большая честь, что столько знаменитых музыкантов участвуют в фестивале — Гергиев, Федосеев, Темирканов, Плетнев, Башмет, Тевлин, Герингас, Мацуев. Это лучший подарок».
Столь мощный список участников фестиваля— дань уважения композитору. Пианисты штудируют его прелюдии и фуги, его опусы вошли в репертуар симфонических оркестров всего мира, он дал новую жизнь балетному жанру и чрезвычайно востребован как оперный композитор. Собственно, сейчас большая часть его жизни проходит в путешествиях по тем городам, где играют его сочинения, — от Нью-Йорка и Москвы до Пекина и Парижа. Главной деталью интерьера его квартиры, как заметил композитор, являются чемоданы: и он, и его жена Майя Плисецкая все время в разъездах.И по пути из точки А в точку Б пишут: Щедрин — музыку, Плисецкая — заметки, которые затем превращаются в остроумные мемуары. Я спрашиваю, часто ли он думает о прошлом и хотелось бы ему что-то в нем подкорректировать, и он отвечает: «Сожалеть о чем-то — глупо. Без ошибок ничего не бывает. Если нам дадут вторую жизнь, то тогда можно подумать и что-то исправить, а так — нет».
Любой, кто когда-либо общался с Щедриным, может сказать, что с ним необычайно легко. У него простая и естественная манера общения. Когда в прошлом году Камерный хор Московской консерватории показывал Щедрину его хоровую оперу «Боярыня Морозова», которую готовили для мировой премьеры, у студентов от страха дрожали колени. Но после 10 минут общения с Щедриным волнение куда-то пропало. Он очень светлый, открытый человек, и непонятно, как с таким позитивным отношением к миру он пережил сталинское мракобесие и последующие эпохи, когда любой хороший композитор ходил «под подозрением». «Конечно, начинаешь вспоминать, и ужас берет от того, через что пришлось пройти,— комментирует Щедрин. — Я сейчас читаю однотомник Зощенко, и как над ним измывались — представить страшно. Каждому досталось от системы».
В своем рабочем кабинете, 1966 г.
Наверное, он мог бы уехать, как многие коллеги, но сам он считает по-другому: «У каждого свой путь — всех под одну гребенку не причешешь. Шостакович, например, при жизни услышал премьеры всех своих симфоний на родине в исполнении великолепных оркестров, а Шуберт в благополучной бюргерской Австрии не услышал при жизни ни одной». Для композитора это убедительный аргумент.
С Валерием Гергиевым в Петербурге
Щедрин охотно работает на заказ: «Вся великая музыка создана по заказу. За примерами далеко ходить не надо — Бах, Моцарт, Гайдн, Чайковский…» С композитором оговариваются только хронометраж сочинения и сроки работы. Хотя с последним тоже бывают проблемы: «Кармен-сюита» появилась в жутком цейтноте, за 20 дней, и мгновенно прославила Щедрина на весь мир. «Вдохновение можно вложить в любую партитуру», — добавляет он.
Без «Кармен-сюиты», как и без «Анны Карениной», «Дамы с собачкой» и «Чайки», история мирового балета была бы неполной. И Плисецкая пишет в своих мемуарах, что без музыки Щедрина она не стала бы тем, кем стала. Они женаты 49 лет, но по-прежнему восхищают окружающих своим трепетным отношением друг к другу.На балетных гала, где появляется Плисецкая, все тайком поглядывают на Щедрина, который сидит в партере и восхищается женой, а на премьерах щедринских опусов, как только смолкнет последний аккорд, зал оборачивается и ждет, когда Плисецкая поприветствует мужа, высоко подняв руку — этот жест стал столь же узнаваем, как и поза умирающего лебедя. При этом балерина с юмором пишет, что ее брат часто говаривал Щедрину: «Тебе за Майю надо дать Героя Советского Союза…»
После празднования собственного 75-летия Щедрину не придется долго отдыхать: в следующем году их союзу с Плисецкой будет 50, и, очевидно, золотую свадьбу придется праздновать по всему миру. Сейчас же на заданный вскользь вопрос, на сколько лет он себя ощущает, Щедрин отвечает с присущей ему иронией: «В прошлый юбилей физически чувствовал себя моложе, а сейчас эта цифра — 75 — слишком часто попадается на глаза…»
Досье
1956 – Родион Щедрин написал для Большого театра балет «Конек-Горбунок».
1958 – Женитьба на прима-балерине Большого театра Майе Плисецкой.
1961 – Оперный дебют «Не только любовь».
1964 – Получил образование в Государственном хоровом училище в Москве и Московской консерватории, где его педагогами были легендарный пианист Яков Флиэр и композитор Юрий Шапорин.
1964—1969 – Вел класс композиции в Консерватории.
1968 – «Кармен-сюита» по опере Жоржа Бизе написана специально для Майи Плисецкой.
1969 – Становится свободным художником, больше нигде не работает.
1976 – Член-корреспондент Баварской академии изящных искусств.
1977 – Опера «Мертвые души» (по Гоголю).
1992 – Государственная премия России.
1993 – Премия им. Д. Д. Шостаковича.
1994 – Опера «Лолита» (по Набокову).
2002 – Один из лучших оркестров США — Питсбургский симфонический — избрал его «Композитором года».
2003 – Опера «Очарованный странник» (по Лескову).
2006 – Московская премьера его последнего крупного сочинения — хоровой оперы «Боярыня Морозова».
Первые исполнения его инструментальных сочинений осуществляли такие крупные музыканты, как Сейджи Озава, Лорин Маазель, Мстислав Ростропович, Марисс Янсонс, Максим Венгеров, Олли Мустонен.