Pompeya: «В России нас очень многое не устраивает»

Харизматичные участники инди-группы, ставшей одним из главных музыкальных открытий последнего времени, выглядят как типичные европейские музыканты, поют на английском языке, а их клипы благодаря YouTube известны далеко за пределами России. Однако за границу музыканты готовы поехать только на гастроли.

Вы исполняете песни на английском в России. Зачем? Может, проще уехать?

Даниил Борд (гитара, вокал): Английский язык мы выбрали для песен только потому, что хотим донести музыку до как можно большего количества людей. Это сейчас отличный универсальный способ.

Наири Симонян (ударные, бэк-вокал): Мы никогда не говорили, что хотим уехать из России. Повсеместно – в нашей среде, своим западным коллегам, в блогах и Интернете – подчеркиваем, что мы группа из Москвы. И по-английски мы поем ровно о том же, о чем пели бы на русском или армянском языке, обращаясь к другу или любимому человеку. Мы не native speakers, конечно, но за границей люди обращают внимание на слова, понимают наши песни. Тут же все просто: зацепило что-то слушателя или нет.

Денис Агафонов (бас-гитара): На самом деле мы так или иначе не сможем всегда находиться здесь, нам просто придется поехать в мир, на гастроли.

Александр Липский (клавиши): Идеальный вариант для нас был бы такой: часть времени жить здесь, общаться с друзьями, работать на студии, часть – проводить за границей, давать концерты.

А что вас в России не устраивает?

Александр: Мы не идеалисты и не ура-патриоты, поэтому нас здесь очень многое не устраивает. Вообще, у нас постоянно совершают ошибку, отождествляя понятия «страна» и «государство». Мы любим эту страну, но нам категорически не нравится, как в ней все устроено и функционирует.

Даниил: Вообще, если не смотреть телевизор, не пользоваться общественным транспортом и не стоять по четыре часа в пробках, то в России все не так уж плохо. А если говорить серьезно, то мы выбрали профессию музыкантов, которая просто требует движения в мир.

Наири: Даниил, который у нас пишет тексты, довольно болезненно относится к нынешнему государственному строю. Так, например, текст песни Power совершенно серьезно говорит о том, в чьих руках сосредоточены сила и власть. Хотя с точки зрения музыки композиция совершенно солнечная. И видео на нее мы снимали такое же яркое, резко контрастирующее с содержанием.

Часто русские за границей предпочитают умалчивать, откуда они.

Наири: Многие уезжают, чтобы окончательно разорвать связь с этой страной, но мы выбрали другой путь. Наше происхождение придает группе самобытность и колорит. Сейчас очень легко раствориться в музыкальном мире, а мы понимаем, что группа не должна быть безликой. Вот, например, вы британская группа, поете на английском языке – и что? Таких, как вы, сотни…

Даниил: И нам надо думать, как бы не затеряться среди англопоющих групп в мире. Именно тот факт, что мы из России, уже накладывает некий отпечаток, который отличит нас от «них».

Денис: Тем более у нас богатый бэкграунд. Мы родились в загадочной для европейцев и американцев стране СССР. За «железным занавесом» скрывалось что-то неизвестное, что многих манило. У нас до сих пор существует большой пласт культуры, от музыки до архитектуры, о котором мало кто знает на Западе. Нам в наследство досталась яркая эстетика, которую можно поместить в крутую обертку и представить миру. Уверен, это будет интересно.

Что вы можете сказать о своем поколении?

Наири: Если говорить о людях 1982–1987 годов рождения, как мы, то мне кажется, большая часть этого поколения уже смирилась с ситуацией и может лишь мечтать и говорить о возможности уехать отсюда. Знаете, когда вы подаете документы на визу, например американскую, в анкете спрашивают о родственниках и недвижимости в России, то есть о том, что вас связывает с этой страной. У нас и у людей постарше, возможно, уже накопилось много важных и прочных связей, которые удерживают нас здесь. Из десяти моих товарищей максимум двое могут покинуть Россию, и то это безбашенные люди. А вот поколение, рожденное в 1990-е, может себе позволить бросить все и свалить.

Если вам предложат контракт со звукозаписывающей студией где-нибудь в Лондоне, согласитесь?

Наири: Да, мы уедем. Подпишем контракт и будем там работать, но опять-таки нам никуда не деться от российской эстетики, которую мы впитали здесь. Большинство западных промоутеров, да и просто слушателей имеют представление о российской поп-музыке по группе t.A.T.u. и Диме Билану, и то благодаря «Евровидению». Свободно перемещаясь по миру как группа из Москвы, мы, надеюсь, сможем отчасти изменить представление о России в лучшую сторону.

Даниил: Честно говоря, мы понимаем, что это просто красивая сказка и никто нам не предложит такой контракт.

В чем отличие стартовых условий для музыкантов у нас и на Западе?

Даниил: Наши реалии тормозят творческие порывы и творческих людей. Посмотрите даже на нас: нам в среднем двадцать пять лет, все, что мы делаем сейчас, на Западе делают уже семнадцати-двадцатилетние.

Наири: Внешние преграды можно преодолеть. В любой стране начинающий музыкант сталкивается с тем, что нужно найти аппаратуру, студию, возможность выступать и так далее. Отличие западного музыканта от российского заключается в осознании того, что все в его руках и что, если он действительно фанатично предан своему делу, это приведет к определенному результату. Нам же с детства внушают, что музыкой нереально заработать на жизнь, а музыкант – не профессия.