Константин Хабенский: «Съемки — это бардак»
Всем известный актер посетил наш город вместе с труппой МХТ, занятой в спектакле «Белая гвардия». На омских подмостках постановку отыграли дважды при полном аншлаге: 29 и 30 апреля. На сцену Музыкального театра вышли помимо Хабенского, Михаил Пореченков, Анатолий Белый, Александр Семчев и Наталья Рогожкина.
Для театров вне Москвы «Золотая маска» – очень значимое явление. Как вы сами относитесь к такой премии?
Видимо, это хорошая премия, раз она вызывает такой интерес, распространена на всю страну и уже не первый год собирает лучшие спектакли. Я очень спокойно отношусь ко всем премиям: возможность пообщаться, пересечься.
То есть соревнование в искусстве само по себе нонсенс?
Как сказал один мой коллега, рассуждать по поводу премий – это одно, а получать их – совсем другое. Я с ним согласен.
В критике было многое сказано о декорациях Александра Боровского. Когда вы в первый раз вышли на сцену, стали репетировать «Белую гвардию», что вы ощутили? Они как-то изменили ваш способ существования на сцене?
Прежде всего, это наклонные декорации, это образ Васильевского спуска. До сих пор, в принципе, сложно ходить. Потому что ты думаешь одно, готовишься к спектаклю, а как только начинаешь ходить по этой поверхности, она заставляет прикладывать какие-то усилия, которые ты не предполагал во время мысленной репетиции. Мне кажется, это такое съезжающее пространство, которое помогает определиться с выбором, потому что тебя постоянно сносит в одну сторону.
Это четвертая постановка пьесы Булгакова на сцене МХТ. Вы как-то соотносили то, что было, или абстрагировались?
Я стараюсь не бояться и иметь право держать, в хорошем смысле, такие же паузы, какие держали великие мастера сцены.
А это соответствует нашему времени: держать паузу, как держали когда-то они? Теперь немножко другой ритм.
Другой ритм, другой театр, другой способ донесения информации, другой монтаж фильмов, но, тем не менее, мне кажется, что они были правы в своих паузах. Поэтому право держать паузу мы пытаемся как-то отстоять.
Как вообще создавался спектакль? Чего хотел режиссер?
Создавался интересно, потому что Сергей Васильевич Женовач начинал с создания атмосферы. Изначально мы все были твердо уверены, что пытаться думать мыслями тех людей мы не будем, а попытаемся переложить ситуацию на сегодняшний день. Каждый человек становится перед выбором в определенный момент. Времена не меняются, просто меняется выбор людей. И мы начали с этого. И в этом пытались как-то найти ответ на эту пьесу. Так и выпустили этот спектакль. Через какое-то время мы поняли. Что этого мало, что надо вытягиваться до мыслей, до осанки, до выбора тех людей. И сейчас спектакль переживает второе рождение. Мы предлагаем и зрителю тоже дотянуться до способа мышления, внутреннего мира тех людей, о которых писал Булгаков.
Вы говорили сейчас о выборе и временах. А если бы вы жили в период гражданской войны, какую сторону выбрали бы?
Очень легко задавать такие вопросы. Я не знаю, честно скажу. Опять же, оттолкнемся от сегодняшнего времени. Наверное, степень фанатичной заинтересованности двух сторон была одинакова. Поэтому осуждать людей в том, что кто-то перекинулся на ту сторону или на эту, нельзя. Нужно понимать степень их заинтересованности. У меня на сегодняшний день своя степень заинтересованности, поэтому я нигде. Я на сцене.
Колчак, Алексей Турбин… Если продолжать эту героическую цепочку, кто следующим мог бы быть? Люди того времени, люди одного поколения, которые стояли перед определенным выбором. Про то время.
Сходу не могу сказать. Я жалею, что в свое время у меня не получилось поучаствовать в проекте «Живаго». Потому что это очень сложный миф о человеке, который либо наполняем режиссером и актером, либо он остается мифом. Мне было бы очень интересно поработать с этим.
Как-то в интервью вы сказали, что бывает такое волнение перед спектаклем, что вы готовы убежать из театра. Это ушло?
Слава Богу, это не ушло. Это, может быть, переходит в другое состояние, например, состояние страшной усталости, когда не хочется выходить на сцену. Ты себя заставляешь, ты выходишь, ты справляешься. А потом получаешь удовольствие и транслируешь это в зал.
Вы настраиваетесь на спектакль или в любую роль стараетесь впрыгнуть сходу?
Знаете, я даже когда озвучиваю мультфильмы, настраиваюсь. Как? Это моя «кухня». Я туда никого не пускаю. Любой порядочный актер, даже если он балаболит, рассказывает анекдоты, все равно находит в себе место, пространство и время для того, чтобы подумать о том, зачем он выходит на сцену.
В вашей галерее образов в основном положительные персонажи. Вы стараетесь как-то разбавлять характеры?
Я когда-то читал у Станиславского: играя плохого, найди, в чем он хороший; играя хорошего, ищи, в чем у него ржавчина. Я отталкиваюсь от этих историй. Играть пошло хорошего мне не интересно.
А с каким материалом вы бы никогда не стали работать?
Для меня в первую очередь важно, чтобы материал был интересный. Чтобы это было ново, чтобы я с этим еще не сталкивался: не только характер, но и жанр. Во вторую очередь, если будет заинтересованная команда: актерская, режиссерская, операторская. Я отказываюсь, если мне не интересно.
Скоро выйдет французско-британский фильм «Шпион, выйди вон!» с вами. Расскажите о нем. Как проходили съемки?
Съемки – прекрасно. Съемки всегда проходят прекрасно. Это бардак, будь то съемки в России или в Европе, или в Америке. Все равно бардак. Но и всегда интересно.
Планируете еще в каких-то зарубежных фильмах сниматься?
Я планирую. Не знаю, планируют ли там.