«За десять лет меняется все, а за двести — ничего»

Это уже не первая ваша встреча с прозой Достоевского. Как складываются у вас взаимоотношения с этим автором?

Я Достоевского очень люблю. В девятом классе я даже написала продолжение романа «Идиот». Я грезила Достоевским, его инфернальными героинями. Потом, после первого курса, поступило предложение попробоваться в сериал «Преступление и наказание» на роль Дуни. И я подумала: «Ну вот же оно!». Поначалу ко мне отнеслись скептически, я была слишком молода, но утвердили сразу после проб. В институте играла в «Бесах». Проза Достоевского очень хороша для сцены. Не всегда в жизни ты можешь отпустить себя, а герои Достоевского себя не сдерживают. И ты как артист можешь попробовать это сделать. У Достоевского нет второго плана. Что в подтексте, то и проявляется внешне. Интересна вот эта свобода проявления. А прошлой зимой я снялась в роли Авдотьи Панаевой в фильме Владимира Хотиненко про Достоевского. И для меня огромным впечатлением была встреча с Евгением Мироновым на площадке. Я была ошарашена. Это уникальная актерская природа, уникальное трудолюбие, знание своих возможностей и умелое их использование. Это и есть профессионализм. Как бы достичь этого?..

Ваше понимание «Братьев Карамазовых» совпало с решением спектакля?

То, что предложили Сергей Васильевич Женовач и Александр Давидович Боровский, было для нас неожиданностью. Сценография делает ясной сложную структуру текста. Поэтому наш спектакль — это уже трио: Достоевский, Женовач и Боровский.

Вы второй сезон работаете в профессиональном театре.

Изменилось ли как-то ваше самоощущение как актрисы? Для меня до сих пор удивительно, что я профессиональная актриса. Например, человек обожает вышивать крестиком, а ему в какой-то момент говорят — теперь ты профессиональный вышивальщик. Вот так же у меня с театром. Я просто это очень люблю. Мне повезло, что это еще и моя работа.

Вы сейчас работаете над спектаклем по ««Шествию» Бродского. Это первый опыт работы с поэзией?

Да. Когда поступило предложение от Веры Петровны Камышнико-вой, все были очень рады, но потом мы столкнулись с трудностями. Выяснилось, что правила игры в поэтическом спектакле совершенно особые. Я очень люблю Бродского, хотя об этой поэме, написанной как пьеса в стихах, не знала.

Как вам кажется, что 1 театр может и должен давать зрителю сегодня?

Мне кажется, сверхзадача театра не должна меняться, люди-то не меняются. Театр — побудитель к состраданию, а задача артиста — пробудить у зрителей сочувствие к своему герою. Так было всегда. Как сказал Салтыков-Щедрин, за десять лет меняется все, а за двести — ничего.