Интервью: Виталий Хаев
Виталий, как вам работается с Пресняковыми? Ведь нечасто драматурги ставят свои пьесы.
Честно говоря, когда я узнал, что они будут ставить сами, то немного напрягся. Потому что считаю, что каждый человек должен быть на своем месте. С другой стороны, у них был опыт собственных постановок в Екатеринбурге и Венгрии. Каково же было мое удивление, когда начались репетиции! Они вдвоем разработали весь спектакль до мелочи, до каждого поворота. Все что нам оставалось делать — выучить текст. Но если у нас возникали какие-то живые идеи, их сразу же вставляли в спектакль. Знаете, Пресняковы дают замечательное чувство — иллюзию свободы. Рядом с ними ты чувствуешь себя свободным. И это самое главное, что меня подпитывает. Какой-то космический простор все время. Для меня эта работа очень сложна в профессиональном плане. Мой персонаж все время перевоплощается и появляется в четырех разных ролях перед посетителями паба. Все время бешеный темп, какие-то технически сложные задачи — к примеру, говорить текст и летать на лонжах.
В процессе репетиций сокращался текст?
Да, сократили много. Но они знают, как это делать, чтобы сохранить смысл. В этом большое преимущество работы с драматургами-режиссерами. Рядом всегда авторы, которые знают, что они хотели сказать. Не нужно ничего выдумывать.
А они сами занимались кастингом?
Да. Как они мне сказали, им было интересно собрать именно этих людей именно в этой пьесе. Так они видят мир, так они складывают свою головоломку. Я-то по блату попал (смеется).
Как складывались взаимоотношения с мэтрами на площадке?
Когда я впервые увидел всю компанию вместе, опешил — я ведь помню этих артистов с детства. Мы как-то разговаривали с Адомайтисом, и я спросил у него: «Сколько вам лет?» В ответ — 71. И он в этом возрасте приехал из другой страны, на чужом языке сделал спектакль. Не допустил ни одного каприза и мгновенно выполнял все требования режиссеров. Будрайтис — такой же. Был случай: он приехал на репетицию после болезни. И я вижу: по сцене ходит статный, красивый человек. Я сказал ему: «Юозас, вы замечательно выглядите». А он: «Да что вы, Виталий? У меня ревматизм, я не могу согнуться».
Уже были прогоны. Как реагирует публика?
Зрителю вдруг становится не по себе, когда он попадает на этот спектакль. У него возникает вопрос — а нужно ли здесь находиться?
Как вам кажется, зрителя шокирует сама ситуация или способы, которыми она подается?
На мой взгляд, способы достаточно корректные. Вы знаете, просто все, что связано с нашим правительством, так или иначе настораживает людей. И этот наращенный годами страх действует внутри просто по нажатию кнопки.