«И зачем я снялся в этом фильме?»

В своих последних фильмах Дэниэл Дэй Льюис сыграл двух гротескных отцов-
основателей Америки — Билла Мясника в «Бандах Нью-Йорка» и Плэйнвью в «Нефти». Один — собирательный образ первых нью-йоркских паханов, другой напоминает о нефтяном миллионере Доэни. «Ни за что в жизни не смогу объяснить, что меня заставило сняться в этом фильме», — рассуждает Дэй Льюис по дороге в Лондон из родной Ирландии. Нет больше темных костюмов, широкополой шляпы, густых бригадирских усов и облезлого на солнцепеке носа, которым его персонаж щеголял в «Нефти». Он отпустил волосы, носит голубую клетчатую рубашку и золотые серьги.

— Можно ли считать фильм аллюзией на сегодняшнюю лихорадочную возню вокруг углеводородов?

— Пол Томас Андерсон — умный парень и интересуется текущими событиями. Да и мне это небезразлично. Но параллелей не нахожу. Это был бы слишком очевидный ход для качественного фильма. Важнее сконцентрироваться на конкретной истории и людях того времени.

— Вы снимаетесь так редко, что ваши актерские методы изучают с чуть ли не религиозным почтением. Как вы готовились к роли Плэйнвью?

— Я мало об этом рассказываю, потому что никак не удается подобрать правильные слова. С одной стороны, не хочется придавать актерству мистический оттенок, с другой — мне самому важно ощущать некую таинственность в том, чем я занимаюсь. Готовясь к «Нефти», я просто читал письма нефтяников и шахтеров к своим семьям, а потом часами в полном одиночестве пытался подобрать нужный тембр голоса. Я старался не думать о том, что я играю. «Я сделаю и скажу все что угодно, только отдайте мне вашу чертову землю» (изображает Плэйнвью). Стоит мне моргнуть в сторону проповедника Элая, который вытягивает из меня деньги на свою церковь, как тот начинает говорить увереннее. Рыбак рыбака видит издалека. Это, конечно, напрягает, потому что сразу знаешь, что придется иметь дело с изрядным прохвостом, но получаешь и удовлетворение — все-таки нечасто встречаешься с лицемерием в чистом виде, таким же, как у тебя.

— Вас не могло не обидеть интервью в New York Times, позволяющее сделать вывод, что вы стремитесь стать американским актером типа Брандо или Де Ниро и сниматься в великих американских фильмах.

— Это само по себе звучит смехотворно, я и не собирался никогда такого делать! Даже в голову не приходило. Мне очень нравится американское кино, оно оказало на меня огромное влияние, особенно ранние фильмы Скорсезе, «Отныне и навеки» Циннемана, «Место под солнцем» Стивенса, «В порту» Элиа Казана. Но еще меня до глубины души потряс Кен Лоуч, с того момента, когда я в детстве увидел «Кес». Для меня это до сих пор один из сильнейших фильмов в мире.

— Обращаются ли к вам британские режиссеры с новыми идеями?

— Не-а (с ирландским акцентом). Может, они считают, что я уже слишком старый? И потом, английская жизнь среднего класса мне не очень интересна, я сам из этой среды. А именно это чаще всего и предлагают.

— Прожив в Ирландии 14 лет, считаете ли вы ее своей родиной?

— Да, это моя родина. Здесь моя семья, дети в школу ходят. Но я все-таки отдаю себе отчет в том, что я — англичанин, живущий в Ирландии. Хоть и пытаюсь усидеть на двух стульях и горжусь тем, что у меня два паспорта.

Лучшее, что сделал Голливуд в 2007 году — «Нефть»
Самый многообещающий режиссер Америки
«Нефть»