Перевертыши

Перед сном девочка Авива обещает своей безупречной маме (Баркин), что тоже станет матерью, причем детей у нее будет столько, сколько вообще может быть. "Я тебя так люблю, крошка", – шепчет Эллен Баркин, и через десять минут 13-летняя детка исполняет обещание: беременеет от нелепого пацана, полагающего, что большинство тайн жизни сокрыто в правильных движениях бедер. Настойчивое желание матери отвезти дочь в местный абортарий заставляет Авиву сняться с места и отправиться в путешествие по лесам и дорогам Нью-Джерси. Ну а в дороге, сами понимаете, всякое случается.
"Перевертыши" – настолько чисто выполненная с формальной точки зрения работа, что больно смотреть. Прием прост: наделив свою героиню именем-палиндромом, ядовитый Тодд Солондз позволяет себе менять рыжую девочку на брюнетку, толстую на тонкую, черную на белую. Его Авива может стать мальчиком Гекльберри (Уилл Дентон) или Дженнифер Джейсон Ли, которая перевоплощается в малолетку не хуже Алисы Фрейндлих. Солондз словно шлет привет всем разнообразным толкователям своего кино – вот вам кубик Рубика, мучайтесь, как ни крути, мол, получается одна фигня. Солондза ведь любят толковать, любят лепить ему сомнительные звания от "критика американской семьи" до "моралиста-безбожника".
Так оно и есть, если учесть, что Солондз, интеллигентный еврей, младший брат Вуди Аллена и братьев Коэнов, легко отказывается и от социальной позы, и от неизбывной меланхолии ради сладостных формальных кунштюков. Смысл которых, как говорит один достаточно внятный палиндром, "закопан, а попа на показ". Вот, например, в "Сказочнике" студентка литературного семинара сказочно преодолевала собственную политкорректность криками: "Трахни меня сильнее, ниггер!" А тут в самом начале кино хоронят Дон, девочку принесшую Солондзу известность (см. "Добро пожаловать в кукольный дом"). Хоронят и говорят: "Дон не прекращала заниматься музыкой. Но таланта у нее не было". У господина Солондза, наоборот, таланта полно, вот только музыка его совершенно не влечет.