Кинг Конг
Великая депрессия, 1933 год. Жители Нью-Йорка едят из мусорных бачков, живут в собачьих конурах и копят на билет в кино. В это непростое время Энн, заурядная актриска из варьете (Наоми Уоттс), хватается за первый попавшийся контракт, в котором — наконец-то! — нет ни слова о стриптизе, и выезжает с группой режиссера Денама (Джек Блэк) куда-то в южные моря, на натуру. Там Энн находит благодарную аудиторию в лице трехэтажного самца гориллы (оцифрованный и трансформированный Энди Серкис). Поначалу зверь хочет по обыкновению порвать девушку на куски, но белая кожа и шелковый полупрозрачный пеньюар действуют на него умиротворяюще. А после, обнаружив у пойманной блондинки талант к жонглированию камушками и акробатическим этюдам, обезьяна без памяти влюбляется в американку.
Чувство, кстати, оказывается взаимным. Молодой человек Джек Дрисколл (очаровательный в своей нескладности Эдриан Броуди), выступавший в предыдущих фильмах о Кинг Конге в роли прекрасного принца, спасающего девушку от монстра, тут становится кем-то вроде ухажера второго эшелона. После появления на сцене гориллы Дрисколла отправляют по делам — бегать от динозавров, отстреливать из «томпсона„ гигантских мух, озверевших миног и прочих реликтовых обитателей затерянного острова, которые, похоже, не обедали со времен Юрского периода. Энн и Конг тем временем переглядываются и тянут друг к другу руки; в зрачках любовников (что уж там скромничать) отражаются все мелодраматическое наследие Голливуда.
История этой великой любви длится без малого три часа. Говорят, руководство студии Universal сочло режиссерскую версию безупречным монолитом, от которого нельзя отсечь ни минуты. Впрочем, по косвенным уликам можно предположить, что вообще-то Джексон снял материал на три “Кинг Конга». Во-первых, ни один из завлекательных эпизодов трейлера не вошел в фильм — более того, непонятно, куда их там вообще можно вставить. Во-вторых, тема дезинсекции, широко представленная в том же трейлере, где орды членистоногих тварей уничтожались достаточно обстоятельно, оказалась не то что нераскрытой, но как-то заученно оттарабаненной. Чудовища есть, их много, их весело убивают — но в ритме стробоскопа. Зато ужимки и прыжки гориллы показаны практически в реальном времени — благо цифровая обезьяна неотличима от настоящей ни пластикой, ни мимикой, ни фигурой. Хватило хронометража и на крупные планы потеков грима и грязи на лице зареванной Уоттс, на затяжные панорамы восходов и прочую романтическую мишуру, от которой тут — вот уж действительно неожиданность — голова кружится, как от первого весеннего ветра. Но, в-третьих, — и это самое удивительное — в естественную щель между лав-стори и ти-рексами Джексон запросто вложил еще одну трагедию, уже не любовников, а художника. Фатально неудачливый, но самоотверженный трэшмейкер Карл Денам — это ведь, пусть и ироничное, но альтер эго самого режиссера. Последний раз подобные штуки позволяли только Орсону Уэллсу и Престону Стёрджесу примерно во времена Кинг Конга.