Чамскраббер

Когда старшеклассник Дин вошел в комнату друга, тот, в такт хардкору в проигрывателе, уже болтался в петле. Дин немного потоптался у тела, а после вежливо попрощался с родителями висельника и вернулся на улицы – в чистенький, будто игрушечный, одноэтажный калифорнийский городок. За белыми заборами, в аккуратных коттеджиках, в образцовых семействах кипела тайная жизнь. А приземленные, улыбчивые американцы мутировали в людей просветленных – или же вешались от бессилия хоть как-то себя изменить. В “Чамскраббере” описаны всякие чудаки – каждый мог бы стать героем отдельного фильма. Есть, например, мэр города, который находит в себе внутреннего дельфина и, привыкая к такому странному альтер эго, полфильма мочит ноги в бассейне. Есть психиатр, который кормит сына (собственно Дина) амфетаминами. Герои разные, но симптомы у всех похожи: все они вдруг замечают, что никому не интересны. Даже себе. Затянутый, однако довольно смешной, заряженный пятилетней давности шлягерами (в саундтреке играет, к примеру, Placebo), “Чамскраббер” своими намерениями напоминает другую картину – “Донни Дарко”. Похожа не только структура (спокойный аутичный подросток меняет мир к лучшему), но и гипнотизирующая манера рассказа. На последнем Московском кинофестивале, где “Чамскраббер” взял приз зрительских симпатий, мы спросили у режиссера Арье Позина: вы, типа, “Донни Дарко” смотрели? Но он в ответ улыбнулся: “Меня все в этом пытаются уличить. Однако – увы!” Просто нет сегодня в кино темы важнее, чем одиночество.