Скрытый клинок

Коллизии нового фильма Ёдзи Ямады здорово напоминают “Сумрачного самурая”, прошлый фильм японского режиссера-ветерана. Тот же конфликт долга и чувств незадолго до реставрации Мейдзи. Тот же герой. Небогатый самурай Катагири живет скромной и скучной жизнью в провинции. Кровавые и увлекательные междоусобицы в прошлом. Дух грядущих перемен повсюду: прибывший из столицы инструктор обучает гарнизон палить из пушки, а молодые самураи (неслыханное дело!) заботятся не о том, как умереть в бою с достаточно суровым выражением лица, а ровно об обратном – как бы выжить. Катагири мудро держится середины: в бой не рвется, но и о тренировках не забывает, с простолюдинами добр – но не до мезальянса, клану предан – но без самоотречения. Так что когда начальство велит герою взять меч и ликвидировать своего старого приятеля Хазаму, вляпавшегося в какой-то реформистский заговор, он, хоть и понурившись, но идет рубить друга в капусту. У кого-то, наверно, может возникнуть вопрос, зачем 75-летнему Ямаде повторять старые сценарные схемы, где сначала показано милосердие героя и его предчувствие перемен, а в конце – катарсис сабельного боя? Зачем снимать одно и то же в той же грязновато-серой гамме застиранных кимоно и мутных рисовых полей? Но это только для нетерпеливого европейца “Скрытый клинок” – повтор. В масштабе творческого пути японского режиссера две похожие картины подряд – не более чем два первых эпизода новой саги. Старая, 48-серийная кинокомедия о фольклорном герое Тора-сан, длилась почти четверть века. Потом были четыре фильма о школьниках (“Гакко-1”, “Гакко-2”, “Гакко-3”, “Гакко-4”), череда сценариев о герое-клерке по фамилии Хамадзаки (16 штук). Только выйдя на пенсию из съемочных помещений “Сетику”, одной из четырех японских студий-мейджоров, Ямада стал делать то, что нравится самому – тямбара, кино о самураях. Его Ямада снимает не только с душой, но и с умом – с психологизмом вскрывая социальные язвы и сомневаясь в правильности самурайских законов (“в случае выбора выбирай смерть”). Было время, когда критиковать нравы средневековых воинов было даже модно – в середине 1960-х. Как раз тогда молодого Ёдзи и оторвали от игр с “новой волной”, чтобы приставить к конвейеру по изготовлению народных комедий. С тех пор у него свои представления о таком понятии как “верность клану”.