Фактотум

Хэнк Чинаски (Диллон), слегка располневший в боках мачо-графоман, достойно и невозмутимо дрейфует от одной дурацкой работы к другой. Колка пищевого льда отбойным молотком, сортировка огурцов на консервном заводе – такой труд сломил бы любого, но не Чинаски. Крепко держаться в седле Хэнку помогает выпивка. Словно бочонки с жиром, вылитые детьми капитана Гранта в бушующий океан, она успокаивает житейскую стихию и закипающую внутри ярость, помогает собраться с силами и мыслями. Вместе с облаком перегара вокруг Чинаски возникает островок стабильности и уверенности в ближайшем будущем. Это нравится женщинам – в путешествии по меблированным комнатам и барам Чинаски всегда сопровождает какая-нибудь немного потрепанная дама лет тридцати пяти-сорока с синяками на бедрах. Признаться честно, этот портрет с бурбоном совсем не похож на прозу Чарльза Буковски, по мотивам которой снято кино. Он лучше. Слова вообще не очень-то волнуют режиссера Бента Хамера – его прошлый фильм “Кухонные байки” как раз был посвящен возможностям невербальной коммуникации. Вот и здесь писательство героя выглядит скорее занятной чертой характера – ну разве не смешно, когда случай на консервной фабрике вызывает у героя ассоциации с путешествием по Европе (где он, разумеется, никогда не был), а попытка подвести часы провоцирует его на еще одну страницу автобиографии? А вот что действительно важно и что тут отлично получилось – это задать зрителям удобный заторможенный ритм, в котором живет пьющий герой. Выгнать из тусклого света, долгих пауз и характерно осоловевших физиономий суррогат крепкого алкоголя – забористый, но безвредный для печени. Упоминание тут имени Венедикта Ерофеева было бы уже тавтологией.