Любовь и сигареты
Монтажник (Джеймс Гандольфини) с невыносимой фамилией Мёрдер (представьте себе лирического героя, у которого в метрике написано «Неживой») имеет одноэтажную избушку в пригороде Нью-Йорка, сухонькую жену-рукодельницу (Сьюзан Сарандон) и трех перезрелых дочерей, воющих что-то на заднем дворе в подражание группе The Shaggs. К счастью, кроме этих унылых семейных радостей у Ника Мёрдера есть интрижка на стороне. Вернее, не интрижка даже, а настоящие постельные скачки с крупной огненно-рыжей англичанкой из магазина Agent Provocateur (Кейт Уинслет). Случайно страшная правда выходит наружу, домашние побивают Ника скалками, обзывают повелителем шлюх и объявляют ему бойкот. Жена с помощью сидевшего родственника находит разлучницу и вцепляется ей в волосы. В довершение несчастий Ник по совету коллеги (Стив Бушеми) ложится под нож уролога в надежде улучшить свою сексуальную жизнь обрезанием — и после кульком валяется на кушетке с ледяным компрессом между ног. И это только начало самой возмутительной, дикой, безалаберной, посконной, сентиментальной и патриархальной поп-оперы, которую можно себе представить. Ну не безобразие ли — герои с пригородными лицами и фигурами опытных игроков в домино, приложив руки к груди, разыгрывают драму, одинаково годящуюся и для кемповой оперетки, и для фильма Ларса фон Триера?! При этом они, как настоящие обитатели субурбии, вовсе не стесняются в выражениях. Например, телефонные сюсюканья изменника и разлучницы содержат подробнейшее перечисление того, кто, куда и что кому засовывал- а воспоминания престарелой мамы Мёрдера и вовсе напоминают исповеди со стен мужского туалета. В перерывах между взрослыми разговорами герои исполняют, если это можно так назвать, музыкальные номера: перепевают дурными голосами самые расхожие эстрадные хиты вроде «Куандо дильаморо» Энгельберта Хампердинка или «Дилайлы» Тома Джонса, одновременно устраивая буффонаду по мотивам песенок (неплохо поющая Сарандон, видимо, так и не смогла переступить через себя, и за нее в фильме напевает неизвестная мастерица диссонансов). Чем-то подобным на другом конце света занимается тайванец Цай Минь Лянь — но тот хоть сам считает, что делает в какой-то степени серьезное кино. Заподозрить же хоть в серьезности автора этого безобразия, Джона Туртурро, может только зритель, начисто свободный от физиогномических предрассудков. Вечная влажная ухмылочка одного из любимых актеров братьев Коэн бросает отсвет даже на его собственные режиссерские опусы. Даже два предыдущих фильма Туртурро, занудноватые, надо сказать, драмы «Мак» и «Иллюмината», казались какой-то особо изощренной формой сарказма. Но тут все уже без обиняков, без задней мысли да и вообще без рассуждений — фарс в чистом виде. В финале, правда, герой, в точном соответствии с логикой жестокого романса, умирает. Но только для того, чтобы не померли со смеху мы с вами.