Интервью: Николай Фоменко
Что скажете о предстоящей в театре им. Пушкина премьере?
Мне сказать нечего.
А что же вас вновь на сцену понесло в таком случае?
Дело в том, что есть такие друзья по жизни, которым легче дать, чем объяснить, почему ты не хочешь этого делать. Мы с Романом Козаком очень близкие друзья, а театр — его работа, и он ее очень любит. Это было и моей работой когда-то давно. Но я не так люблю театр, как Роман. А если серьезно, я горжусь тем, что Роман есть такой человек. Потому что на таких людях держится театр. Уровень его отдачи профессии просто феноменален. Там ведь нет ничего: ни славы, ни денег. Есть только любовь к этому делу — театру. И работать с ним я люблю, мы быстро понимаем друг друга. Пьесу «Саранча» мы давно уже нашли, а в 2006-м договорились, что выпустим ее обязательно в апреле 2008-го. Потому что все заняты, у всех разные сроки.
Мне эта пьеса Биляны Сбрлянович показалась несколько нравоучительной: уважайте старших, гады!
Она нравоучительная?! Вы что! Написана она гениально. И перевод Ларисы Савельевой потрясающий. Ух! Как она переведена! Настоящая литература! Мы даже много ремарок оставляем. Без них было бы не так звонко. Там тонкие человеческие пятислойные отношения, которые нас очень интересуют. Люди пытаются прорваться в человеческое, но их бедная сущность, та ситуация, которой они окружены в современной цивилизации, — смехотворны. Чувства не могут пробраться сквозь механизмы современного мира. Мы хотим поговорить о том, что человек абсурден. Люди настолько несвободны внутренне и внешне, что заиграться в эту несвободу легче, чем расслабиться.
И никого мы не собираемся, не дай бог, учить. Мы хотим отразить картину, которая сложилась везде, по всему миру. Мы не требуем кого-то уважать. Просто посмотрите, как вы выглядите со стороны. Полезно. Ведь даже в зеркале люди видят себя по-одному, а окружающие видят их по-другому.
Все так серьезно?
Мы достаточно легко ее будем делать, иронично. Может быть, даже абсурдно. Нам хотелось бы, чтобы получилось вольное театральное игрище. Или хэппенинг. Наши опыты в «Саранче» достаточно спонтанны. Здесь нет главных ролей. Козак делает очень современно придуманную конструкцию — такие видеонарезки, положенные на музыку. А в результате должен сложиться единый монолит. Но, конечно, мы будем заниматься исследованием человеческого духа, а не тем, кто кому брат или сват. Это не тот театр, к которому сегодня «паблик» привык. Он же сюжет привык смотреть. Зритель превратился совсем в обезьянку. Если человек на сцене плачет, значит плохо, и нам можно поплакать. Если смеется — значит, шутка. Сериальное восприятие. А мы будем стараться улыбаться по-английски, шутить о вечном. У нас так не умеют вообще. Конкретное — про галстук Путина и ботинок Медведева — может сработать, а шутя о собственной боли… Ментальность другая. У них юмор, а у нас сатира. В этом разница принципиальная. Но мы будем пытаться.
Похоже, вы не только ради «помощи другу» в этом проекте участвуете, вам самому интересно. Тогда почему так редко играете в театре?
Потому что, когда по-честному это делаешь, очень затратно. А отдачи минимум. Если все по-настоящему, с трудными проблемами, мучениями, как учили — глубоко… Сегодня очень мало народа, кто достоин получить такую атаку. Да и не хотел бы я 24 спектакля в месяц играть. Надо энергию накапливать. Поэтому я только с Ромой сейчас готов работать, редко и по делу. Еще в Питере сыграл у своего учителя маленькую роль Красавина в «Детях Ванюшина» с Ириной Леонидовной Соколовой — великой актрисой. С удовольствием слушал, как он репетировал. Мне это важно: Сагальчика моего послушать.
Двадцать лет назад были другие внутренние накопления и отдача была другая. Раньше 12 спектаклей в месяц у актера считалось — ну очень много. У великих их было по 2—3. И они за месяц свой звук набирали. А сегодня, только ради того, чтобы хоть как-то содержать свою семью, артисту по 24—32 в месяц надо оттрубить. Там внутри как антибиотиком все вымыто. Играть нечем. Вот и играют «ротом». А обманывать зрителя сегодня очень легко. Он наивный, простой, малообразованный. Все его вегетативные связи просто просчитываются. Да только ради этого в театре работать никакого смысла нет.
Ради заработка, вы имеете в виду?
Деньги в театре зарабатывать невозможно. Нужно работать в масс-медиа. И не важно как. Конкуренции-то нет. За двадцать лет перестройки ни одного нового имени. Только хуже стало. А нет конкуренции — то можно все. Вот все себе и позволяют все что угодно.
Ящик сейчас, конечно, предельно замусорен. Но в театре все это антрепризное развлекалово уже порядком людям надоело. Есть любители, не спорю. Однако и настоящий, как вы говорите, «с мучениями» театр сегодня своего зрителя возвращает.
Согласен. Есть сейчас и отличный театр. Это не десять лет назад. И народ поперся. Театр вообще — вещь живая. Он все выдерживает. Вот десять лет назад было модно ругаться матом на сцене, а сегодня уже невозможно. Люди кинулись, посмотрели порно, и оно им надоело. Вечные ценности, они всегда выигрывают, на то они и вечные.
Примечание: премьера спектакля «Саранча» была перенесена на сентябрь 2008 года.