Иван Вырыпаев: «Бог — это просто жизненный опыт»

— Вы нередко сосредоточены на вопросах Бога, а пьеса «Иллюзии» — о человеческих взаимоотношениях. С чем связано такое смещение фокуса?

— Такие понятия, как Бог, раньше были для меня просто идеей, концепцией. Когда ты — молодой автор, тебе хочется говорить о концепциях, учить, провозглашать. А сейчас для меня Бог — это просто жизненный опыт, проявляющийся в любви к своим близким, в отношениях между мужчиной и женщиной, в том, как ты ешь, как ты спишь. Поэтому говорить о Боге нет смысла, нужно говорить о той жизни, которая нас окружает, о том пространстве, в котором мы находимся. Это и есть Бог.

— Когда пишут о любви, часто получается мелодрама. У вас это явно не так. Как бы вы определили жанр пьесы?

— Мне кажется, самое важное в этой пьесе — это взаимоотношения между актером и залом. Надеюсь, это будет настоящий диалог, когда одни люди хотят сказать о чем-то другим людям. Собственно, на этом и построен спектакль. Я не знаю, как определить жанр. В историях, рассказанных в пьесе, конечно, есть мелодрама, есть сюжет, но сам спектакль — это, прежде всего, общение. Я надеюсь, он будет таким сеансом, когда мы все собираемся в одном месте, чтобы получить какой-то опыт.

— Вам кажется, театр может иметь психотерапевтический эффект?

— Театр — это не место, где одни лечат других. Тут нет доктора и больных, но тем не менее это психотерапевтический сеанс для всех. Мы собираемся в одном месте для того, чтобы испытать нечто, что в повседневной жизни нам редко удается испытать, потому что мы все время чем-то заняты. Приходим на спектакль, чтобы чуть-чуть остановить время, чуть-чуть прикоснуться к настоящему, к некой реальности, скрытой за художественным образом.

— Почему персонажи вашей пьесы проговаривают все, что обычно люди только подразумевают?

— Нет, люди даже не подразумевают этого. Такие понятия, как ответственность, как благодарность, как умение изменить свою жизнь ради любви, любимого человека — эти качества очень редкие. Мы не хотим кого-то учить, нам хотелось самим еще раз проговорить эти вещи и понять, что любовь — это путь, а не только взаимоотношения мужчины и женщины. Этот путь очень сложный, это труд. Кстати, сама мысль, что любовь — это труд, тоже достаточно редкая.

— Мне показалось, что пьеса о том, что счастье в любви невозможно. Что нет ничего постоянного в мире. Это так?

— Не хотелось бы заранее раскрывать тему спектакля. Могу сказать только, что если мы не можем найти что-то постоянное в этом мире, то все остальное для нас, конечно, будет оборачиваться трагедией. Жизнь — это все, что изменяется, и вроде бы в ней нет ничего постоянного. А если держаться за непостоянство, то будет трагедия. Только обретя постоянное, мы можем быть счастливы, но в чем оно — это вопрос.