«Я с этим фильмом словно выхожу из мушел жаса». | Кино | Time Out

«Я с этим фильмом словно выхожу из мушел жаса».

Екатерина Белкина   6 октября 2011
8 мин
«Я с этим фильмом словно выхожу из мушел жаса».
Жантемир Баймухамедов — казахстанский певец, композитор, шоумэн, актер и режиссер — в представлении не нуждается. А премьеру его комедии «Шу-Чу» ждут уже много лет. Жантик рассказывает о своем фильме, о родном городе, о свободе, машиностроении и вообще.

Расскажи мне про «Шу-Чу».

Работу над фильмом я начал в 2005 году. Снимал на собственные средства – в нашей стране такое впервые. Наконец, фильм увидит свет 6 октября. Чего мне это стоило, ни в сказке сказать, ни пером описать. Было все – и огорчения, и кидалово, и разборки. И кровь, и слезы, и любовь…

Можно снять фильм про то, как ты снимал фильм….

Это факт. Пять с половиной лет шла работа. За это время все изменилось в моей жизни. Страшно изменилось. Я с этим фильмом словно выхожу из мушел жаса.

Что это значит?

Мушел жас – это тюркское поверье. Нашими предками было подмечено, что каждые 12 лет человек переходит из одного жизненного цикла в другой. 12 лет, 24, 36 и так далее – очень тяжелый период. Жизнь начинает буквально ломаться. Происходят страшные изменения. Человек как бы заново рождается, словно змея вылезает из своей старой шкуры. Это очень больно. Когда выходишь из мушел жаса, нужно устроить большой праздник и дарить подарки – отдавать то, что было тебе дорого и ценно в том жизненном цикле, который закончился. Я уже все отдал. Все самое дорогое. Многие боятся мушел жаса, потому что больно терять то, чем ты раньше дорожил, обретая новые ценности. А надо, наоборот, быть на позитиве, смело входить в мушел жас.

Премьера фильма «Шу-Чу» 6 октября – это для меня символический выход из него. Период был действительно тяжелый, но это был период взросления и «мудрения».

Что же будет с образом «вечно молодой, вечно пьяный»?

Я так помудрел за это время, что даже не знаю, продолжать ли вести себя в том же духе, или стать старцем. Самое время податься в какие-нибудь учения, уехать постигать мудрость древних.

Можно в пустыню уйти…

А хоть бы и в пустыню. Это недавно чуть не произошло со мной – чуть не отвалил в пустыню. А вообще хотелось уйти в путешествие по таким местам, как Тибет.

Будешь еще кино снимать?

Обязательно. Сейчас мы создали компанию по производству малобюджетных фильмов, планируем выпускать до трех фильмов в год.

Когда ты увлекся этой идеей – снимать кино?

В 1995 году вышел фильм «Trainspotting», который сильно на меня повлиял. Я пересматривал его раз двести. Уже тогда, пусть еще неосознанно, но уже хотел создать что-то подобное. В то время я работал на телевидении, т.е. у меня был какой-то опыт. Кроме того, я снимал свадебные фильмы в огромных количествах. Иногда заказчики просили, сделать так, чтобы свадебное видео напоминало художественный фильм. Через некоторое время я увидел, что у меня действительно получается снимать кино. Потом я снял свой первый постановочный клип. После этого я окончательно понял, что хочу снимать кино.

Как родилась мысль, снимать кино в Чуйской долине?

Чудное это место, загадочное, порой мистическое. Многие недооценивают этот регион. А ведь Чуйская долина – это такой же бренд Казахстана, как и Байконур. Ею гордиться надо. Представляешь, сколько людей в мире употребляют канабис. Хотя бы благодаря этому, количество зрителей по всему миру у фильма «Шу-Чу», будет больше, чем у фильма «Кочевник» или какого-нибудь другого казахстанского кинематографического продукта.

А ты не боишься того, что фильм сочтут пропагандой наркотиков?

Нет, не боюсь. Это не пропаганда. Так можно и «Плаху» Чингиза Айтматова объявить пропагандой. «Шу-Чу» – это правдивая история из жизни алматинских пацанов конца 80-х годов, и пусть люди ее увидят. Сама тема фильма изначально является «культовой», ведь те, кто активнее всего проявлял себя «на районах», достиг наибольших высот в современной деловой сфере. Это те люди, которые строят сегодня современный Казахстан. Им сейчас 35 — 45 лет. Это мое поколение, которому я посвящаю этот фильм.

А молодежь? Как реагируют на фильм «Шу-Чу», допустим, студенты?

Они кайфуют. Особенно их «цепляют» эротические сцены. У многих, наверное, такое было… К примеру, когда 20-летний парень, влюбленный в девушку, глядя на нее, как рентген, видит ее раздетой…

Твой 12-летний сын видел «Шу-Чу»?

Да, ему очень понравилось, он сказал: «Круто, папа!». Во время первого семейного просмотра, он единственный догадался, что я сыграл инопланетянина.

В последних кадрах «Шу-Чу» ты показываешь Алма-Ату 2030 года. А ты сам кем станешь к тому времени? Каким ты себя видишь в 2030?

Хочешь, я расскажу тебе секрет. Каждый человек – сам себе режиссер и автор сценария. На сегодняшний день я прописал себе сценарий на ближайшие 10 лет. И я четко представляю себе – вижу, как это будет. А то, кем я являюсь сейчас, было прописано лет 10 назад.

Да ты колдун…

Нет, я просто режиссер.

А что конкретно ты видишь?

Вижу себя состоявшимся и обеспеченным. Скорее всего, я стану уже к тому времени дедушкой, но я буду молодым. У меня сейчас программа, как у Бенджамина Баттона – до 50 лет взрослеть, а потом начать молодеть, чтобы в 90 лет снова стать ребенком, не утратить способности удивляться – увидеть жука и радоваться.

А сейчас не хочешь уже начать радоваться простым вещам?

Очень хочу, но кредиты, взятые на съемки фильма, отдавать надо. Это последняя окова. Когда я их выплачу, я стану абсолютно свободным человеком.

А что ты вкладываешь в это понятие – «свободный человек»?

Человек свободен, когда делает то, что он хочет. Живет так, как он хочет. Людей, которые с понедельника по субботу ходят на работу в офис и жить без этого не могут, я условно называю наркоманами. Им это не нравится, но остановиться они не могут. Так вот у меня такой зависимости нет. Свободный человек – это тот, кому удалось свое хобби, любимое занятие, сделать еще и источником дохода. Я рад, что еще в юные годы познал, что такое госслужба. Осознанно отказался от этого и ничуть не жалею. МИДовская закалка, кстати, помогает мне в шоу-бизнесе двигаться. Я провожу иногда банкеты и приемы на высшем уровне. Три раза проводил день рождения Назарбаева, банкет для Путина, для Медведева.

Как ты думаешь, почему ценности прошлого здесь, в Алма-те, настолько актуальны? Взгляду россиянина удивительно наблюдать, как на Арбате из дня в день поют песни Цоя, на ура воспринимаются фильмы про реальных пацанов конца 80-х, а кинотеатры по-прежнему называются «Родина», «Целинный…

Такова ментальность казахов. Все самое хорошее из эпохи Советского Союза, мы оставили и храним, а плохое забываем.

Ты снимал старую Алма-Алу в современном городе. Не сложно было найти уголочки, которые сохранили колорит конца 80-х?

Очень сложно. Можно найти старое здание, но рядом обязательно окажется что-то современное. Приходилось вырезать с помощью компьютера. Современные машины, которыми сейчас заставлены все дворы «на районе» – тоже добавляли нам проблем со съемками, так же, как и пластиковые окна в старых домах. Для того, чтобы найти правильный «локейшн», нам порой приходилось уезжать за аэропорт. Снимали даже в Айнабулаке.

С какими еще проблемами ты сталкивался во время съемок?

Зимой, в декабре, мы снимали летнюю сцену. Я заказал технику на 6 дней, вертолет оплатил. Получилось 80 000 $. Только мы начали снимать, как пошел снег. Техника простаивала в поле двое суток. Когда погода наладилась, сильно поменялся пейзаж – все стало в снегу. В результате стоимость составила уже 120 000 $, а потом я еще перекрашивал снег в песок, чтобы изобразить лето. При этом актеры и я сам находились в степи на 30-градусном морозе в летней одежде. Там и так был пронизывающий ветер, а мы еще снимали сцену погони на открытых машинах. Страшно холодно!

А если кино все равно снималось больше пяти лет, не проще ли было дождаться следующего лета, чтобы отснять эту сцену?

Я тогда не знал, что все так затянется. Да и снималось все не больше года. Потом только, когда нужно было собирать все воедино, монтировать, создавать компьютерную графику, наступил кризис. Съемочный период – это не самое сложное. Это как машину делать. Сначала нужно сварить кузов и добавить колеса – в общем-то, она ездит. Но у нее нет презентабельного вида. Ее надо «подшаманить». Я все сделал, и теперь «моя машина» классно гоняет. У нее мощный движок, хорошая скорость. И то, что она слегка угловатая, «грязевая», помогает ей обходить по бездорожью разные бэнтли. На наших казахстанских дорогах она все равно быстрей и крепче.

Фильм «Шу-Чу» получил бронзовую награду на мексиканском кинофестивале. А как тебя занесло на мексиканский кинофестиваль?

Мы на многие кинофестивали отправляли заявки об участии. Я хотел, чтобы мой фильм прошел проверку фестивалями. Интересно было узнать мнение критиков, является ли «Шу-Чу» произведением искусства.

А ты ставил перед собой задачу создать именно произведение искусства?

Да. Называют же фильмы кинокартинами. Вот и у меня, как у художника, получилась картина. Может, это и не «9 вал» Айвазовского и далеко не «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану». Моя картина ближе к «Черному квадрату» Малевича.