Мертвые дочери
Пятнадцатиминутный трейлер "Мертвых дочерей" уже давно кочует по Сети, обрастая восторженными откликами тех счастливчиков, которым повезло видеть ленту Руминова на тест-просмотрах. Конечно, рекламная кампания фильма была сделана с толком и, что называется, "по-западному" (подобным образом там раскручивают независимые ленты, ориентируясь на целевую аудиторию, просиживающую в Интернете). Но при всем напористом самопиаре и назойливом мессианстве Руминов играет честно, и рекламные материалы ничем не отличаются от собственно фильма — ни ритмом, ни скоростью смены кадров, ни ясностью (или запутанностью) сюжета.
Итак, компания необычайно красивых молодых людей из Москвы (кастинг тут действительно потрясающий, впрочем, единственный человек, способный хоть как-то играть, погибает первым) попадает под странное и довольно тупое проклятье трех Мертвых Дочерей. По правилам игры призрачные Дочери трое суток следят за жертвами и в случае плохого поведения безжалостно убивают их подручными средствами. Правда, "что такое хорошо", слабо представляют себе и призраки, и жертвы, и сам режиссер, — в этом как бы философия картины. Ошалевшие герои пытаются спастись разными способами, соответствующими их темпераменту, и попадают порой в действительно смешные ситуации. Впрочем, к какому финалу приведет своих героев режиссер, чей блог называется "Мы все умрем", вполне очевидно.
Неотвязные мысли о неизбежной смерти, видимо, кажутся Руминову самым страшным, что только можно придумать, так что собственно ужасное на экране отсутствует напрочь. Саспенс — тоже. А мощь и динамика фильма создаются безоглядным применением анаболиков: картинка, и без того снятая дрожащей рукой оператора, нарезана в такую лапшу, какая не снилась и Тони Скотту.
Если вдуматься, это самое настоящее эйзенштейновское кино: здесь и типажи вместо актеров, и монтаж, от которого "взревели камни" московских новостроек. По частям все это невероятно, беспрецедентно красиво и резко (придуманных и понатасканных отовсюду "находок режиссера" российскому кино хватило бы года на два), вместе — похоже на речитатив 2Н Company: технические возможности исполнителя безнадежно превосходят возможности зрительского восприятия. В 1930-х такое называлось формализмом, за него можно было вылететь из профессии и домчаться аж до Колымы. Но сегодня за лишнюю монтажную склейку никто и словом не попрекнет: на фоне общей бесхитростности российского кино "Дочери" смотрятся если не "Иваном Грозным", то, во всяком случае, "Стачкой". К тому же так, не в простоте, Руминов говорит со зрителем — учит жизни, грозит смертью, взывает к добру. И слава богу, что его тихие поучения тонут в грохоте вызванных им же стихий.