Современное искусство забыло о своей функции утешения

— При том, что «Огни притона» — это то, что в англоязычной традиции называется character study, они удивляют классицистской прямолинейностью — главную героиню даже зовут Любовь.

— Любовь и есть любовь. Это сделано сознательно — и автором сценария и повести (отец режиссера Гарри Гордон. — Прим. Time Out), и мной. Фильм вообще получился довольно литературоцентричный — я называю это неоклассикой. Вернуться к классическому воспроизведению реальности не получается: реальность изменилась и инструментарий ушел практически весь — а главное, ушло восприятие зрительское. Но единицей измерения все равно должен оставаться человек. И в этом смысле других образцов, кроме как литературных, в наше время, к сожалению, найти нельзя. Что для меня было с самого начала понятно: фильм должен был быть актерским. В каком-то смысле это получилось — в нем есть намек на ансамбль. У меня, конечно, есть к себе колоссальное количество профессиональных претензий, но об этом я буду серьезно говорить в программе «Закрытый показ».

— То есть вы его все-таки покажете в «Закрытом показе». Что первое вы себе скажете?

— Да, у меня будет такое шизофреническое раздвоение. А что я бы себе сказал?.. Первое — что прежде, чем взяться за дело, даже которое сильно тебя волнует, надо сесть и подумать. Потому что, если бы я дал себе труд подумать с самого начала, наверное, не могу сказать, что это был бы другой фильм или фильм лучше, но к себе было бы меньше претензий. Мне и сейчас он нравится как зрителю — потому что в отличие от многого из того, что я вижу на «Закрытом показе», у него есть некий эффект, о котором современное искусство забыло и даже стыдится признаться, что это может быть полезно живому человеку.

— Что это за эффект?

— Утешение.

— Но историю-то вы рассказываете трагическую — Любовь гибнет от всеобщей нелюбви.

— Да, это трагедия в высоком смысле слова — классическая даже по структуре: герой восстает против рока и погибает, потому что рок сильнее. Но мне кажется, что все дело в интонации, во взгляде. Можно снять на бытовом уровне абсолютную чернуху на тот же сюжет, а можно попробовать вызвать если уж не катарсис, то хотя бы какие-то слезы нежности и сочувствия, может быть, даже к себе. По тому, как воспринимает фильм аудитория, создается впечатление, что это получилось.

— Собственно, весь фильм — это хроника ее умирания.

— Мне интересен этот мотив ухода. Почти половина фильмов описывает кризис среднего возраста, причем мужской. Что происходит после этого кризиса, когда нужно примиряться не только с жизнью, но и со смертью, — об этом очень мало рассуждений. И попытки исследовать эту тему могут служить и для меня, и для какой-то части аудитории именно утешением.

Расписание сеансов фильма