Письма с Иводзимы
В прошлом году режиссер Клинт Иствуд на пару с продюсером Стивеном Спилбергом рискнули выпустить в прокат сразу два фильма об одной и той же битве Второй мировой войны — сражении за Иводзиму.
Первый, "Флаги наших отцов", еще в октябре вышел в Америке, второй, "Письма с Иводзимы", двумя месяцами позже стартовал в Японии. И расстояние между двумя этими картинами вполне сравнимо с шириной Тихого океана, разделяющего два континента. "Флаги наших отцов" вырос из знаменитой фотографии Джо Розенталя, опубликованной журналом Life (с нее скопирован знаменитый памятник на Арлингтонском кладбище), и, по сути, целиком посвящен морально-этическими проблемам военной пропаганды. Снятые на одном дыхании (20-миллионный бюджет, 32 съемочных дня) "Письма с Иводзимы" совсем о другом, и Клинт Иствуд, утверждая, что это просто взгляд на знаменитое сражение глазами японцев, изрядно кривит душой.
Действие фильма начинается за несколько месяцев до военного столкновения. На крошечный остров за тысячу километров от Токио прибывает с инспекцией и ценными советами генерал Курибаяси, закончивший когда-то американскую военную академию. По его мемуарам и поставлен фильм. Генерал (Кен Ватанабе) дает понять, что наступление американцев неминуемо, приказывает рыть тоннели, переставляет пушки и приводит в чувство офицерский состав. И эти проведенные в ожидании вторжения дни Иствуду важнее самих боевых действий: режиссер различает монументальную поступь истории скорее в томлении скучающего по оставленной супруге пекаря (Кадзунари Ниномийя) и смертельной решимости командующего танковым дивизионом олимпийского чемпиона (Цуюси Ихара), чем в ударах тяжелых береговых орудий.
Постепенно, погружаясь в обесцвеченную в полном соответствии с оттенками земли и японского камуфляжа картинку, понимаешь, что Иствуд в своей стариковской мудрости избрал не только самый простой, но самый эффектный способ прочертить японскую линию своего иводзимского иероглифа. Во "Флагах" японцы были безликой военной машиной, которая выглядывала из бункеров орудийными стволами. В "Письмах" безусые молодые самураи человечны настолько, насколько это вообще возможно. Волей-неволей начинаешь сопереживать людям, проблемы которых связаны с нехваткой воды и еды.
Другое дело, что этот понравившийся американским критикам мудрый гуманизм в сочетании с мыслями о безнравственности войны, криками "ни шагу назад!" и по-спилберговски щедрыми батальными красотами (в исполнении Иствуда высадка американцев — это прямо балет, а артобстрел — божественный фейерверк) производит немного противоречивое впечатление. Как будто Хирохито вдруг выпустил указ о политкорректности в имперских войсках или заговорщик Мисима в полном обмундировании вышел делать харакири, но вдруг передумал и промямлил: "Извините, я нечаянно".