Заброшенный дом

От фильма испанца Начо Серды, всю жизнь снимавшего безумно красивый и при этом до крайности тошнотворный короткометражный некро-хаус, можно было ожидать чего угодно — как тонкой психологической драмы, так и совсем уже запредельного, даже для Серды, трэша. Но мастер эстетской расчлененки предпочел шокировать зрителя "от обратного". "Заброшенный дом" — хоть и жесткий, но достаточно старомодный фильм о предопределении и судьбе-злодейке, причем по духу скорее американский, чем европейский.

Уже немолодая, но все еще красивая разведенная женщина Мария (Хилле), в младенчестве вывезенная из России приемными родителями, приезжает на родину раскрыть тайну смерти матери. С невероятным трудом Мария добирается до фамильного гнезда — обшарпанного и затерянного в лесах дома. И тут начинают твориться безобразия: сначала исчезает водитель, который подвез Марию до места на своем грузовике, затем объявляется подозрительный брат-близнец (штатное "русское пугало" Голливуда — чех Карел Роден), а вслед за ним и парочка заторможенных призраков — точные копии живых героев. Вскоре Мария понимает, что она и ее близкие вовлечены в жуткую игру, движущуюся вне пространства и времени по замкнутому кругу. И все же, несмотря на эту расхожую фабулу (вспомним и "Других" Аменабара, и "Проклятие" Шимицу), "Заброшенный дом" скорее любопытный арт-проект, чем плохое жанровое кино.

Серда идет той же дорогой, что и Павел Руминов: при мизерном бюджете он делает ставку не на навороченные спецэффекты и звезд, а на изобретательный сценарий, удачно подобранную музыку и нервные, дерганые движения ручной камеры. Жаль, что российским зрителям вряд ли удастся по-настоящему погрузиться в беспросветную атмосферу фильма. Ну как можно проникнуться ужасом небытия, когда видишь, что Москву снимали в Софии, русские крестьяне разговаривают с чудовищным восточноевропейским акцентом, а для полного ощущения времен "холодной войны" не хватает разве что дрессированного Шварценеггера на цепи и в милицейской форме.