«Рэп — это бескомпромиссное отображение реальности»
Русский рок оказался последним жанром, создававшим настоящих героев — людей, которые формулируют что-то общее для всей страны. Однако с тех пор, как мы впервые услышали «Мумий Тролль», Земфиру и, наверное, группу «Ленинград», цепочка словно бы прервалась. И очень похоже, что насовсем. А новых героев следует ожидать совсем из другой среды: речь о рэп-культуре, которая давно уже не сводится к подростковому осмысливанию прописных истин и песням про плохо вымытые улицы.
Василий Вакуленко, единый в трех лицах Басты, Ноггано и N1nt3ndo — один из главных людей в поколении рэп-музыкантов, которое, не жалуясь на невнимание масс-медиа, просто вылезло на сцену, схватило микрофон. И попробуйте теперь кто-нибудь отобрать.
— Как же все-таки рэп стал таким большим жанром?
— Одной «Касты» для этого оказалось мало. Но появилась группа Centr, которая смогла привлечь новую аудиторию. Появился проект Ноггано — и я это говорю не для того, чтобы свою роль подчеркнуть, — который привел к этой музыке еще каких-то других слушателей.
Мне кажется важным, что в какой-то момент рэп стал единственным жанром, в котором можно было говорить правду, говорить о том, что вокруг нас. Нигде больше такой возможности не было: рокеры стали сочинять полированные песни под формат «Нашего радио». При этом сами старые рокеры через одного сегодня говорят, что рэп им интересен.
Я недавно играл в Киеве на 25-летии группы «Вопли Видоплясова», там было 12 000 зрителей. Соответственно, волнуюсь, аудитория незнакомая. И спрашиваю Скрипку: «Олег, а что петь-то?» «Ну, ты главное “Оп, давай-давай” спой», — отвечает. Что касается рока — это правда, «грязь» оттуда ушла. Я смотрел этот концерт — отличные группы выступали, «Бумбокс» выступал, но все это уже как-то…
— А что с аудиторией рэпа произошло? Сегодня ты можешь себе позволить выступать в «Крокусе», пафосном зале, куда за дикие деньги Шаде привозят.
— Ну а что такого там пафосного? Такой же концертный зал, просто далеко. Но все сели на метро и приехали.
— Все 6000?
— Почти. Я вначале тоже волновался из-за вместимости, но потом мне сказали, что до солдаута всего 200 билетов не хватило. Что касается Шаде, то это просто разочарование года. Купил билеты дорогие, сделал жене подарок — хорошие, по идее, места. Приходим — там стульчики стоят. Нет, разочарование не в этом, просто оказалось, что Шаде «мимозит», мимо поет. Я, конечно, сам тот еще певец, но за миллион, мне кажется, можно петь и почище. Зато концерт Ротару в Кремле — вот это было нечто. София Михайловна делает ураганное шоу. Я с ней танцевал даже, когда она в зал выходила.
— Далекие от хип-хопа люди до сих пор говорят о нем штампами из 90-х годов: дескать, это жанр, который объединяет в себе музыку рэп, танец брейк-данс, рисунки на стенах… Если же судить по русскому рэпу, то его авторов и слушателей объединяет всего две вещи. Это недовольство происходящим вокруг и это «дудка».
— Да, недовольство окружающей действительностью и тут же средство побега от нее! Впрочем, это не обязательно «дудка» — появились группы, которые уходят от неприятной им действительности в спорт, в патриотическую тематику, в единение на почве борьбы с вселенским заговором против России. Каждый ищет какую-то отдушину. К нам заходил Петя Буслов, мы проговорили часа три. Я ставил ему современный рэп — «Триагрутрику», АК-47. Он говорит: «Это такой поток агрессии и боли, это правда такая».
— Твои ответы опережают заготовленные вопросы, потому что я хотел поговорить вот о чем. Еще несколько лет назад представить, что в рэпе будут поднимать национальный вопрос, было невозможно. Сейчас это есть. Что это может значить?
— Мне кажется, дело в том, что рэп — это такое отображение реальности, бескомпромиссное и четкое. Нет вариантов вилять. На мой взгляд, появление такого в хорошем смысле патриот-рэпа — плеяда целая — показывает, что обострился такой вопрос в жизни. Что людям хочется не терять свою идентичность и жить на своей земле как дома. Что люди приезжие вне зависимости от национальности должны себя вести так, как ведут себя в гостях. Что власть не должна поддерживать какую-то национальность, а она должна поддерживать законность и правду. Люди не видят правды, люди не видят своих прав, чувствуют себя загнанным в угол быдлом. А это самое страшное для русского народа. Русский народ можно лишить мяса, можно лишить канала «ТНТ» с этими замечательными сериалами. Но когда у человека отнимается достоинство, это самое страшное. Единение на национальной почве происходило только в очень страшные годы.
— В рэпе ведь существует спекуляция на острых темах?
— Спекуляция всегда была и всегда будет. Есть вот телепрограмма «Rap-Info»… Я очень хотел, чтобы они ничего не писали по поводу крушения самолета с хоккейной командой. Есть моменты, когда не надо ничего писать. Особенно так, как пишет «Rap-Info». У меня близкий друг играл в этой команде, для него это такая драма, крах всей жизни. Мне было больно это смотреть.
В какой-то степени мы все занимаемся спекуляцией. Вопрос, какую черту автор переходит. Например, мы поем песни о любви, самом простом, что может задеть человека. Есть спекулятивный момент, есть провокативный момент… Скажем, Ваня Noize MC осознанно или нет занимается провокацией. Какие-то моменты его провокации мне симпатичны, какие-то нет. Вот новая, про Пушкина — интересная. «Свинхеды», вот это все.
— Тебя и твоих коллег ведь можно обвинить в том, что рэп стал чем-то вроде шансона для молодежи. Или даже в том, что вы пропагандируете среди подростков наркотики — взять твои шапки «Ноггано 228».
— Что касается шансонизации рэпа, то это совсем не так. Рэп очень разный, есть простецкий, есть передовой и замудренный. А история с шапками сейчас на слуху благодаря тому, что «Советский спорт» сфотографировал футболиста Дмитрия Сычева в такой шапке и написал, что это пропаганда. 228 — одна из самых сомнительных статей в уголовном кодексе, есть только еще одна такая, это 282. По 228 уезжают люди на 10 лет за косяк в кармане, и я говорю не про каких-то абстрактных людей, а про конкретные примеры. Вот мне звонит человек из тюрьмы, это его случай. Я не занимаюсь пропагандой, я человек, который не употребляет вообще никакие наркотики, и я личным примером пытаюсь доказать, что после наркотической зависимости возможна нормальная жизнь в обществе. Шапки 228 — это протест против сомнительной статьи, которая не борется с оборотом наркотиков, потому что наркоторговцы прекрасно себя чувствуют под милицейской крышей. Я призываю всех их носить, и я рад, что футболист Сычев этот протест поддерживает.
Сурков ведь собирал когда-то у себя лидеров рок-сцены с таким посылом, что если вдруг что — не надо выходить на Майдан, как на Украине. С учетом того, что в кабинете у Владислава Юрьевича портрет рэпера Тупака Шакура, по идее, в обозримом будущем на такие встречи позовут рэперов. И ведь не пойти будет нельзя!
Будет приглашение — будем думать. Я заявляю прямо и открыто, что я не принимаю участие ни в каких политических мероприятиях, потому что наша политика — это то, что очень далеко от реальной жизни. Что такое политика? Это сколько стоит в соседнем магазине еда, сколько стоит бензин, как в собесе разговаривают с бабушками и как милиция охраняет нас. То, что происходит на экране, — это все шоу-бизнес очень серьезный. С большими деньгами, с красивыми декорациями. Я держусь от этого в стороне.
— Все вроде бы у рэпа есть, и куда теперь?
— Надо постоянно дальше идти. У меня есть в голове копирка, как примерно можно сделать песню, которая понравится моим людям. Но я себе не могу это позволить. Просто меня сожрет моя совесть — ее чуть-чуть, но она меня мучает. Поэтому нужно делать разный рэп.
Посмотрите на Америку, там остались в строю только те, кто сумел измениться. Джей-Зи сделал альбом с Канье Уэст, не потому что просто захотелось, а потому что Канье Уэст — интеллектуал с очень сложными музыкальными идеями, где-то гениальнейшими — я как человек с музыкальным образованием оцениваю их именно так. Джей-Зи — просто МС, мясник, с очень тонким чутьем, к кому нужно прижаться. Я точно так же делаю — если мне вот эти типы нравятся, то я всех заебу, чтобы совместный трек записать.
Возвращаясь к американскому рэпу, я не фанат, допустим, Дрейка. Но то, что он делает, очень круто. А вот Эминем со всеми миллионами продаж, это Эминем, которого ждут. Мне это не нравится. А вот эти чуваки толкают рэп в каком-то новом направлении.