«Вы потом такого не увидите»
Химик по первому образованию и режиссер по второму, ученик Анатолия Васильева, Александр Пепеляев одним из первых в нашей стране начал заниматься современным танцем. Сейчас он живет в Таллине и в Москве бывает нечасто. «Старухи» больше года не было в Москве.
— Ваш театр не раз менял названия. Почему бывший «Аппаратус» и «Кинетик» превращался в Театр форм и фигур?
— Все названия (был еще «Апарт» или, например, «Sleepdancers») каким-либо образом отражают соотношения в системе «человек – объект – среда», а два последних элемента тотально переменились с 1994 года (первый спектакль в библиотеке СТД), да и третий тоже. Впрочем, сейчас спираль возвращается, и «Кинетик» снова в ходу.
— Вы часто выбираете тексты Хармса в качестве исходной точки для сочинения спектакля. Считаете ли вы, что в нашей жизни слишком много абсурда или, наоборот, его слишком мало?
— Из-за того, что я часто к нему обращаюсь, вовсе не следуют выводы про количество абсурда. У меня нет амбиций по поводу увеличения или уменьшения общей массы его, скорее меня интересует тот факт, что он помогает острее и болезненнее ощутить реальность.
— Артисты в «Старухе» находятся в постоянном диалоге с графикой. Что дают видео и компьютерная техника хореографу и что отбирают у него?
— Ну, вот раньше был театр при свечах, а потом придумали электричество. Что это дало хореографу? Ничего не дало, как танцевали, так и продолжили. Просто поменялось сознание. И сейчас тоже так. Глобально меняется сознание, что, в свою очередь, меняет драматургию, которую, кстати, в визуальном театре надо называть как-то иначе, непонятно как… Конструкцией зрительного ряда — скучно, складыванием исчезающих в следующую секунду картинок — неполно, провокацией ассоциаций — ну, не знаю…
— Зрители после спектакля идут домой и обсуждают «Старуху» — предположим, вы идете следом и случайно слышите разговор. Какую оценку своей работы вы сочли бы очень лестной, а на какую разозлились бы?
— Вопрос в некотором роде провокационный, и как говорит Сакердон Михайлович в «Старухе»: «Спросить человека, веруете ли вы в Бога, — поступок бестактный и неприличный». Мне довольно часто приходится разбирать этюды и работы студентов, и кажется, что самый эффективный (приятный или неприятный, неважно) резонанс возникает, если пытаться понять, что человек хотел в работе сказать. С такой точки зрения однозначные реакции «гениально» или «омерзительно» — скучны, предвзяты, плюс к этому или приторны, или попахивают, а самое, наверное, лестное не «сразупослеспектакльное» мнение, а вот если вдруг на следующий день наступает некая рефлексия.
— Что главное должен знать о вашем спектакле зритель, еще ни разу не видевший ваших постановок?
— Может быть, то, что он и потом такого не увидит? Или потому что не пойдет, или потому что не найдет…