Глянец
Провинциальная коза, 30-летняя закройщица Галя (Высоцкая) едет из Ростова в Москву — выходить замуж за миллионера, богатеть и выбиваться в люди. В наивном представлении ростовчанки путь к сердцу «денежного мешка» лежит через обложку женского журнала, главного образца манящего мира Рублевки в представлении обывателя из глубинки. Однако Галино общение с миром СМИ исчерпывается водружением корзины с донскими раками на стол главного редактора чего-то бессмысленно блескучего. Тема глянца в фильме на этом, собственно, и заканчивается — немедленно изгнанной из редакции девушке остается лишь проторенный толпами гастарбайтеров путь. Сперва она подметывает платья для модных показов неприятного и самовлюбленного кутюрье Шифера (Шифрин, в золотых цепях и дорогих костюмах), потом попадает в служанки к интеллигентному хозяину модельного агентства, поставляющему жен и наложниц толстым мира сего. За хорошую работу по дому тот берется пристроить и Галю.
В женихи ей назначен герой Александра Домогарова, не очень счастливый и разочарованный окружением владелец черного боинга, повернутый на Грейс Келли. Кульминацией здесь становится совершенно балабановская сцена, в которой Домогаров ставит смиренно хлопающую глазками Высоцкую с задранным подолом на четвереньки и кидает в нее фисташки.
Если принимать «Глянец» за чистую монету, то можно, пожалуй, умереть со смеху. По всему выходит, что сочинившие это сенсационное разоблачение Андрей Кончаловский и Дуня Смирнова провели последние 10 лет вне времени и пространства, даже не за Кольцевой, а где-то за Полярным кругом. Это, может, и правда — только не о Москве, а о провинции. «Глянец» последовательно подтверждает все самые затаенные подсознательные страхи глубинки перед столицей. Тут и власть чистогана, и разврат, и зарвавшаяся гей-мафия, и внутренняя экзистенциальная пустота олигархов, заполнить которую может лишь халявная спонсорская водка. В Москву? В Москву!
Самую лаконичную и исчерпывающую рецензию на фильм уже дал Ефим Шифрин, назвавший этот пасквиль на столичную жизнь — «Гаврилиадой» от автора «Сибириады». Но вставим все же и свои две копейки. История, уместная скорее на телеэкране, нашпигована неожиданными деталями, позаимствованными… у Дэвида Линча. Такое впечатление, что Кончаловский со Смирновой интерпретировали его «Малхолланд драйв» как искреннюю и прямолинейную сатиру на голливудские нравы и попытались снять то же самое на родном материале. Вышло чем-то похоже, хотя общая картина складывается не сразу, а только после впечатляющего своим ухмыляющимся бесстыдством финала. Там, как и в последних фильмах Линча, встречаются все персонажи — живые и мертвые — крутящиеся в карусели светского раута, снятого на ручную видеокамеру. Задним числом к этому сборищу пристегиваются и все остальные линчевские штучки: превращение ростовской брюнетки с синяками под глазами в высокомерную голливудскую блондинку; затронутая вскользь тема близнецов (сестры Арнтгольц, играющие топлес двух похотливых подружек), сцена «Эта девушка!».
Другое дело, что все это выглядит чудовищным насилием и над завистливым фольклором, и над линчевской мистикой, и над вынужденными все эти страсти терпеть актерами. Те, кому на роду положено жить на шаг впереди страны, делают вид, что на дворе по-прежнему 1991. То, чему положено робко шуршать и тихонько взвизгивать в полумраке липких кухонь, корчится теперь под лучами софитов. То, что сообщалось со зловещим придыханием, пересказывается с южным фрикативным «г».