«Надо было оставить ходули — смотрел бы и дальше на людей сверху вниз»
— Чем вас привлекают такие фильмы, как этот или «Спайдермен»? У меня вы ассоциируетесь скорее с чем-то серьезным, вроде «Антихриста».
— Я бы не сказал, что это настолько уж разные фильмы — но давайте не будем углубляться в сравнения. Что до «Картера», то это Эндрю Стэнтон меня им заразил. Разве стыдно быть частью большого проекта, с соответствующими ресурсами и рекламой, рассчитанного на большую аудиторию? Работать с людьми из Pixar, которые в своем деле лучшие в мире? Да это же одно удовольствие. И потом, это попросту очень хороший материал.
— Но что такой опыт дает вам как актеру?
— Знаете, я просто люблю роли, требующие физической выкладки, заставляющие меня работать всем телом — и эти съемки получились очень изнурительными. А пейзажи? Я простой нью-йоркский парень и пользуюсь каждой возможностью выбраться на какую-то чужую для меня местность.
— Ваш герой же 3,5 метра ростом. Каково было ходить на ходулях — да еще и в увешанном датчиками сером белье?
— Да уж, эти уродливые серые пижамы. В таком виде не очень-то хочется показываться на людях — даже если единственные, кто тебя увидит, это члены съемочной группы. А вот от ходулей я в восторге! Они полностью меняют твое восприятие себя, даже тело ведет себя не так, как обычно. В этом же суть актерской профессии — ты всегда ищешь возможность примерить на себя чужую шкуру, ну или чужие ходули в данном случае. Ты полгода смотришь на людей сверху вниз — и это, хочешь не хочешь, влияет на твои отношения с миром.
— Вы до сих пор смотрите на людей сверху вниз?
— Нет, к сожалению. Надо было оставить себе ходули.
— Легко ли было вжиться в роль марсианского воина? У вас есть что-то общее?
— В плане психологии? Боюсь, это слишком личное. Другое дело, что у этого марсианина очень человеческие проблемы — думаю, каждый из нас так или иначе переживал конфликт между своим публичным образом и собственными представлениями о себе. И мне нравится эта дилемма — с одной стороны, Тарс Таркас должен вести свой жестокий народ, который прежде всего ценит брутальность, прямоту, решительность. С другой — он способен чувствовать сострадание и представить для себя иной образ жизни. В сущности, его проблемы те же, что и у самого Джона Картера: в какой-то момент они оба чувствуют себя отрезанными от мира, а потом снова начинают открываться — а это ведь очень тяжело. Кто из нас не боялся близости? Лично я люблю фильмы, которые напоминают мне о том, как сильно страдает каждый из нас, и показывают, что сочувствие — единственный способ к спасению.