Интервью: Морихиро Ивата

Самураев в вашем спектакле играют артисты Большого театра. По какому принципу вы выбирали танцовщиков?

Я искал тех, кто может передать мысль спектакля, искал прежде всего актеров, способных вжиться в роль. Очень были важны физические возможности, физическая подготовка — балет труден технически. Мои самураи должны быть очень выносливы.

Вы сами придумали сюжет или использовали какую-то старинную легенду?

Мы начали делать спектакль, просто сочиняя движения на музыку ансамбля Kodo, и по ходу репетиций я вспомнил старинную японскую легенду. Она о пяти воинах — Драконе, Змее, Тигре, Леопарде и Журавле, — пожертвовавших собой, чтобы возродилась жизнь на их погибшем после извержения вулкана острове.

Насколько русские танцовщики могут почувствовать японский сюжет?

Все мои артисты учились в московском хореографическом училище, а это одно из самых прекрасных училищ в мире. Там очень хорошо преподают актерское мастерство, и артисты быстро схватывали японский стиль. Не просто движения, но именно японский дух. Артисты Большого теперь для меня более японцы, чем соотечественники.

Принято считать, что японцы — коллективисты, в балете же царствует индивидуализм, каждый сам за себя. Это не мешает?

Нет никаких противоречий. Люди не обязаны быть одинаковыми. Индивидуализм — это прекрасно. Спектакль составляется из личностей. Важно только, чтобы они хотели одного и того же, тогда возникает единая команда.

Изменилось ли в спектакле что-нибудь с момента, как вы три года назад единственный раз показали его на закрытой для публики Мастерской новой хореографии в Большом?

Мы добавили текст. Раньше мы показывали сразу кульминацию истории, самопожертвование и смерть, теперь мы рассказываем, что было до того.