Перемотка
Дядюшка Флетчер, владелец последнего видеопроката в Америке, уехал в отпуск, и за старшего в лавочке остался Майк (Мос Дэф). Под ногами у Майка путается друг Джерри (Джек Блэк), анархист-самородок, в одиночку сражающийся с правительственным заговором, корпоративным контролем и психотронным излучением из батарей.
Как-то вечером излучение становится особенно сильным, и Джерри лезет через забор взрывать районную подстанцию. На следующее утро, усталый и намагниченный, он заходит в прокат и к чертям стирает всю фильмотеку. Теперь друзьям нужно срочно переснимать «Охотников за привидениями»: через два часа за фильмом должна прийти ябеда — мисс Фалевич (Миа Фэрроу), и если что не так — все будет рассказано дядюшке!
Мальчики и девочки, внимание! Если режиссер Гондри для вас — это в первую очередь автор мультфильма про бумажную змейку (клип на песню «Ленточка» Девендра Бенхарта) и сентиментальной кинокартины про робких влюбленных и вязаную лошадь («Искусство сна»), вы будете безмерно разочарованы «Перемоткой». Нет, конечно, в фильме про то, как двое оболтусов переснимают на VHS золотой фонд Голливуда, полным-полно того милого рукоделия, которым Гондри цепляет тоскующие по романтике чулана и детского утренника нежные души. Есть и видеокамера размером с гранатомет, и декорации, склеенные из картона и распечатанные на ксероксе, кровь из кетчупа и даже привидение из полиэтиленового мешка.
Но это — далеко не главное. «Перемотка» — политический манифест, гимн микрорайону и домовому комитету, пропаганда философии «сделай сам» и веб 2.0, а также — недвусмысленное проклятие репрессивному копирайту (в финале корпоративные твари утюжат шедевры альтернативного кино асфальтоукладчиком). Это натуральный соцреализм, «Волга-Волга», в которой на место головы письмоносицы Петровой приклеена ухмыляющаяся физиономия Мамышева-Монро. Взрывающие мозг будни кинолюбителей сняты, по голливудским меркам, кое-как, с показной импрессионистской небрежностью (Мос Дэф всю дорогу бубнит так, будто играет у Германа), отражающей жизнь во всей ее полноте. Зато в долгих финальных эпизодах, когда ремейки начинают снимать и продюсировать всем миром, Гондри даст фору Спилбергу — слезы умиления против воли наворачиваются на глаза, когда смотришь на светлые лица негритянских детей, узнающих на экране из простыни себя. Умри, умри, умри, капитализм!