Тайное сияние
Некрасивая, но еще молодая сеульская вдова Ли Син-э (Чон До-ен) вместе с сыном едет на родину мужа — в маленький провинциальный Мирян. За пять километров до города машина ломается, ребенок закатывает истерику, а прибывший на помощь автослесарь (Сон Кан-хо), похожий на хомяка, немедленно влюбляется в Син-э. Та благосклонно слушает истории слесаря об этом захолустье («Мирян на китайском значит «тайное сияние». Но мы живем, не руководствуясь названием»), а по прибытии начинает социализироваться: открывает школу игры на пианино, дает советы по дизайну хозяйке магазина со шмотками, рассказывает о планах купить в Миряне землю. Местные сначала ехидно шушукаются, потом ведут Син-э в караоке и выдают ей Библию (в отличие от столичной штучки, жители Миряна любят и поговорить про Бога, и помолиться ему, и в ладоши при этом похлопать), а затем крадут у героини ребенка. Не получив от несчастной матери денег (про землю врала, хотела понравиться), похититель выкинет мертвого мальчишку в пруд, тут же сядет в тюрьму и обретет веру. Син-э еще почти два часа будет то мириться с небесами, то в припадке реветь на них и биться головой о жестокий воздух.
Ли Чан-дон, убежденный либерал и видный в Корее писатель, взялся за режиссуру уже в сорокалетнем возрасте, сделал один коммерческий хит (гангстерская драма про фраера-недотыкомку «Зеленая рыбка»), одну никому не нужную драму (флешбэк суицидника перед смертью «Мятная конфета») и одну фестивальную картину (мелодрама про паралитичку и гопника «Оазис») — все в какой-то мере гениальные. Потом пять лет не снимал вообще ничего — работал министром культуры. «Тайное сияние» — первый фильм корейца после ухода с госслужбы — и киднепингом в сюжете, и мотивом обращения к Богу напоминает недавнюю иконку отечественного производства «Юрьев день». Но там, где у Серебренникова со сценаристом Арабовым Бог являл себя во всей красе бесстыдной провинциальной отрыжки и дешевой мистики локального Сайлент Хилла, Ли Чан-дон фиксирует лишь пустоту детской спаленки и протяжное вытье в темноте. Син-э, за роль которой актриса Чон Дон-ен была награждена в Каннах, отчаянно пытается добиться от небес хоть какой-то реакции на свои страдания — ответом же ей служат лишь недоразумения: гладкое лицо обретшего покой убийцы, тошнотворный хор всей общиной справляемой молитвы и эректильная дисфункция местного праведника.
Жанр «богоборческой драмы» обычно сильно страдает от захлебывания метафизическим пафосом. Что интересно с «Тайным сиянием» — то, как Ли Чан-дон по-романистски основательно этого пафоса избегает. Его Мирян, это чистилище для заблудших душ — город идиотов, толстых подростков и тех дружелюбных с виду личностей, что обо всем и всегда говорят на два тона выше нормальных людей. Все, кто окружает Син-э и ее личную трагедию — торговцы недвижимостью, христианки-аптекарши и сердобольные кумушки — во-первых, смешны, а во-вторых, омерзительны. Хуже остальных — тот самый влюбчивый автослесарь, мастерски сыгранный вечным героем Пак Чанвука, Сон Кан-хо. Он тюфяком тащится со своими любовью и заботой за убитой горем Син-э, не в силах ни понять, ни даже заметить тот вызов, что женщина бросает небесам. В лишенном сияния городе не работает даже привычная христианская максима о «всепрощении» — попытки героини отпустить грехи обидчикам оборачиваются профанацией. Бог простит? Кажется, да, и от этого больней всего.