Джеймс Бретт: «Мне нравится, что название и принципы изобретены не мной»
— Как родился проект «Музея»?
— Когда-то я познакомился с удивительным человеком. Его звали Уильям, по фамилии тоже Бретт, ему было 90 лет, и жил он в здании бывшей школы на острове Уайт. Все 90 лет он собирал «все», что было в его жизни: учебники, школьную форму, мотоциклы, сиденья унитаза… Он превратил свой дом в огромную инсталляцию, соседские дети называли его дом «музеем всего». С его разрешения я назвал так же наш проект. Мне нравится, что название и принцип изобретены не мной, это точно отражает задачи музея: не судить искусство и художников, а открывать их, оценивать работы независимо от того, кто их создал. Музей появился в 2009 году, и с тех пор мы выставляем только то искусство, которое нас цепляет. Эти работы художники делали только для себя — не для публики, не для выставок, не для рынка. Но, когда прошли четыре выставки и их посетили около 300 000 человек, мы поняли, что и публику цепляет то же самое: неизвестные художники, которые могут обнаружиться в любом уголке мира, создают вещи, понятные всем.
— Вы рассматриваете свой проект в нише искусства аутсайдеров или надеетесь открыть художников, которые потом выйдут на общий арт-рынок?
— То, что мы делаем, не вписывается ни в одну классификацию искусства. Мы хотим совместить внутри одного проекта разные формы и жанры искусства, авторы которого — неизвестные художники, самоучки, часто вообще не считающие себя художниками. За два с половиной года мир современного искусства начал приглядываться к нашим авторам. Одним из наших главных открытий стала Джудит Скотт: в прошлом году мы открыли ее первую выставку в Лондоне, а в этом она уже участвует в двух крупных выставках, и поступают еще предложения. Также мы первыми в Лондоне показали художника Джорджа Вайденера. Джордж был бездомным и рисовал на бумажных салфетках, а сейчас стал очень известен в мире: в 2013 году у него будет выставка в Берлине, в Hamburger Bahnhof. Арт-рынок сегодня смотрит на эти работы, не отделяя их от мира современного искусства в целом — и это огромный шаг, именно к этому мы стремимся.
— По каким критериям вы отбираете художников?
— Отбирает жюри, большинством голосов. Мы стараемся быть максимально открыты и честны с авторами. Работы могут быть любыми — лишь бы они были самобытны, вызывали у жюри эмоциональный отклик.
— Какой процент тех, кто приходит на отбор, обычно попадает на выставки?
— Каждый, кто приносит на отбор свои работы, становится участником проекта: работы мы фотографируем, автор получает свидетельство об участии. Мы были бы рады показать всех, но желающих сотни, поэтому мы выбираем наиболее самобытных художников с большим багажом работ. Лучшие примут участие в выставке в Москве. Сказать заранее, сколько их будет, невозможно: никогда не знаешь, каких художников встретишь, пока они не откроют дверь.