Владас Багдонас: «Мне кажется, пришло время Чехова»

— Опять «Три сестры»?

— Андрей Кончаловский мне позвонил и спросил, не хочу ли я участвовать в этой постановке. Мы с ним прежде работали в кино, да и в театре он меня видел. И я согласился. Я ведь не только смотрел множество спектаклей по «Трем сестрам», но и сам дважды в них играл. Сначала Федотика в Вильнюсском молодежном театре сразу после окончания училища, а лет через 25 — барона Тузенбаха у Эймунтаса Някрошюса.

— И вот теперь Чебутыкин…

— Чебутыкин — это человек, который прошел реформы 70-х годов, пережил приход капитализма. Он человек «постоянного склада», консерватор. Он смотрит на все пессимистически, каждый день просыпается и думает: «Ну вот, опять реформы!» Он чувствует будущее. Бегство в Москву ему кажется неправильным — он не хочет перемен. И с этой точки зрения он является своеобразным зеркалом, в котором отражается происходящее сейчас.

— Ваши Отелло, Фауст — трагические роли. А Чебутыкин — «простой»?

— Я его еще до конца не ощутил — мы до конца не подружились. Он ищет меня, а я ищу его. Но в нем есть драматическое начало, он прожил сложную военную жизнь, он однолюб и одинокий человек, он старше всех. Он необщителен, и с ним не очень хотят общаться. Так что тема одиночества соприкасается с моими прошлыми персонажами. Конечно, сценического места у него поменьше, чем у Отелло и Фауста, но мне доставляет удовольствие находить не изведанные раньше темы в этом персонаже. Так что он должен стать в один ряд с остальными моими ролями. Если, конечно, я до него доберусь.

— В чем разница в работе с Някрошюсом и с Кончаловским?

— Безусловно, Кончаловский другой: он с совершенно другими методами подходит к пьесе и каждому актеру. Но ведь режиссерские театры могут быть любыми — главное, чтобы они оставались интересными. Поэтому, думаю, вряд ли можно сопоставлять Някрошюса и Кончаловского. Работа с интеллигентным образованным человеком всегда приносит удовольствие. Андрей Сергеевич просит нас не подходить логически к тексту. Он старается разбудить в нас интуитивность, спонтанность, хотя часто говорит, что ноги предопределяют ум. Мы много репетируем ногами, чтобы быть потом свободными. Я вижу, что он выстраивает все немного как кинорежиссер — кадрирует сцены. Это тоже для меня внове, а новое — всегда нравится.

— Крамольный вопрос задам: а Чехов сегодня вообще нужен зрителю?

— Мне кажется, пришло время Чехова. Темы Чехова всегда касаются морали. Общество России, или Литвы, или Европы сейчас балансирует на острие ножа. Мир вошел в стадию неправильную — аморальную. И Чехов, по-моему, может помочь человеку воспрять духом. Поэтому каждому стоит хоть раз прийти в театр и подышать Чеховым — его воздухом и его словами.